На что Ройчи небрежно махнул рукой и прокомментировал вслух, продолжая идти:
— Если это по старшинству, то пусть подходят тоже.
Так они и сблизились: русоволосый странный солдат с длинной косой, по повадкам похожий на наёмника и тройка колоритных «ночных», действительно внешне столь отталкивающих и пугающих, что даже днём с ними было бы неприятно пересекаться. Сзади, за главарями, приотстав на несколько шагов шли ещё трое, больше похожих на телохранителей.
— Говори, — нетерпеливо бросил невысокий со скорпионьим жалом, он не сводил заинтересованного взгляда с яростного лица белокурой красавицы — если раньше он равнодушно отнёсся к намечающейся забаве своих людей, то сейчас понял, что ни в коем случае не лишит себя удовольствия… А может даже и оставит девчонку себе, если конечно, слова незнакомца не повлияют неизвестным образом на его решение.
Он перевёл вопросительный взгляд, и в следующее мгновение захлебнулся кровью. Это был один из коронных выпадов Ройчи. Впрочем, неприятных сюрпризов в запасе человека для потенциальных покойников хватало. Двое других главарей не надолго пережили товарища: ещё два росчерка мечом — и всё, хотя бандиты рефлекторно успели чуть податься в стороны, но удары РОйчи наносил на упреждение.
Пришло время следующих, — как с мимолётной иронией подумал эльф, — в порядке очереди. Бандиты, хвалёные «ночные», кичащиеся своей отменной реакцией и бойцовскими качествами перед настоящим бойцом выглядели будто крестьяне, впервые взявшие в руки оружие.
— Говори остальным, чтобы перешли вот на эту сторону, — ровно произнёс Ройчи, упирая кончик меча в шейную ложбинку последнего из шестерки. Тот послушно сделал страшные глаза, и неожиданно присмиревшие бандиты, не поворачиваясь спинами, неторопливо стали смещаться. — Молодцы, — улыбнулся поощрительно, едва уловимо коснулся левой рукой перевязи на груди, не убирая меч в правой от шеи «ночного», в кисти мелькнул клинок, резкий взмах, и один из бандитов с ножом в глазу повалился на мостовую, а из его рук выпал арбалет. — Эх, жаль, нет времени, — посмотрел он многообещающе в глаза «ночному», — а то б я остался на время для разъяснительной беседы. Кончил бы вас всех, — произнёс негромко и чуть ли не ласково, отчего на широком, с залысинами лбу заложника неожиданно возник и неспешно заструился пот, а дыхание стало сиплым и прерывистым. — Не дразните меня, а то придется поменять планы, — веско продолжил он. — Пусть все заходят вон в ту дверь и изображают мышек.
Пока «ночные», насторожено поглядывая в их сторону, выполняли указания, Ройчи шуганул испуганно жавшихся под стеной женщин прочь и кивнул своим, чтобы проходили. Отчего «ночные», казалось бы, отличавшиеся буйным нравом не предприняли попытки достать наглого вольного солдата, Листочек, так и не потративший ни одной стрелы и удерживающий в руке метательный нож, с которым был дружен, но не столь уверенно, как с луком — таким образом страхуя товарища, идущего напролом, не знал. То ли была столь сильна дисциплина и подчинение старшим, то ли мужчина, почти мгновенно убивший неплохих авторитетных бойцов, сумел произвести впечатление — неважно, главное, что «общение» двух групп больше не нарушилось никакими эксцессами.
Ройчи, проводив взглядом последнего, скрывшегося за дверью мародёра, какого-то доходягу, тем не менее, волокущего за собой на цепи шар размером с кулак и сантиметровыми иглами, неторопливо убрал меч в ножны, и быстро, рукоятью кинжала выключил заложника, можно сказать, бережно и точно, хотя с точки зрения эльфа миндальничать с подобными людьми не стоит, и лично он чуть бы усилил нажим — до проломления височной кости. Но у товарища были свои представления об обхождении с кем-либо. Иногда он был до невозможности мягкосердечен, а бывало, до такой степени жесток (этакая равнодушная необходимость), что у эльфа волосы дыбом становились. Одно он знал точно: всё равно это не был выбор по настроению, а действия и поступки согласно каким-то закономерностям, принципам, состоящим из множества пунктов, среди которых были мораль, совесть, цинизм, любопытство, знание и понимание натуры разумного — и многое другое. А также немаловажное значение имела эмоциональная подоплёка того или иного действия.
