— Сомневаюсь. — Рэмбо внимательно посмотрел на Траутмэна. — Как бы там ни было, вы понимаете, я не забыл то, чему вы меня обучили. Я знал, что за мной следят. Честно говоря, мне было без разницы. Слежка велась хорошо. Правда, ваш ученик заслуживает лучшего. И все равно это была хорошая работа. Тот, кто за мной следил, заслужил вознаграждение.
Рэмбо повернулся и сказал в провонявшую тухлой рыбой темноту:
— Подойти сюда, малыш. Темнота осталась неподвижна.
— Я сказал, подойди сюда, малыш. Две сотни американских долларов. Подумай. Такую сумму ты не сможешь заработать ни даже украсть за целый год.
Темнота не шевельнулась.
— О'кей, — сказал Рэмбо. — Если их не хочешь истратить ты, они достанутся рыбам.
Он поднял руку, словно собираясь швырнуть деньги в канал.
В темноте что-то шевельнулось, потом из нее выделился тощий мальчишка в лохмотьях, тай.
— Купи себе мороженое. Рэмбо улыбнулся.
Подросток боязливо приблизился к Рэмбо, сверля его недоверчивым взглядом, схватил с ладони деньги, метнулся назад и снова слился с темнотой.
Рэмбо довольный повернулся к полковнику.
— Я всегда знал, Джон, что ты пижон.
— Именно.
Рэмбо шагнул в темноту.
Лучи утреннего солнца вели борьбу со смогом Бангкока. Сквозь оконное стекло медленно ползущего такси Траутмэн видел пробки из велосипедов, мопедов, мотоциклов, трехколесных рикш, автобусов, машин. Воздух был пропитан выхлопными газами, и он поборол в себе искушение опустить стекло, хотя жара в такси становилась непереносимой. На его кителе появились капельки пота. Он старался отвлечься от жары, разглядывая расположившихся на тротуаре торговцев и недоумевая, как им удается не очутиться под ногами у запрудившей тротуары толпы.
В голосе сидевшего рядом с ним человека чувствовалась явная скука.
При такой скорости мы потеряем еще целый час. Лучше бы мы пошли пешком.
Но ведь туда пять миль.
Хорошая разминка. В Вашингтоне я каждое утро бегаю трусцой вдоль Потомака.
— Это Бангкок, — возразил Траутмэн. — Паровая ванна с окисью углерода. От такой прогулки не получаешь никакого удовольствия.
Его спутник, сорокапятилетний мужчина в сером костюме дипломата, провел пальцем по внутреннему манжету своего воротничка.
В этой парилке еще хуже. Велите водителю включить кондиционер.
— Скорей всего он не работает. Но даже если работает, вряд ли он его включит. Бензина здесь и так не хватает. Вы обратили внимание, что, попав в пробку, он тут же выключает мотор? Жара представляет проблему для нас, но не для него. Он к ней привык.
Мужчина в гражданском костюме вытер лоб платком. Пять футов десять дюймов роста, небольшое брюшко, красивая шевелюра цвета соли с перцем, оценивающий взгляд бюрократа.
— Будем надеяться, что это не впустую. Думаете, он согласится?
— Все зависит от обстоятельств, — не сразу ответил Траутмэн.
— Каких еще обстоятельств?
— Может ли он отрешиться от самого себя.
Такси прибавило скорость. Водитель обнаружил просвет в пробке, шмыгнул в него и свернул в переулок. Он прижал к обочине группку велосипедистов, чуть не сбил женщину, толкавшую нагруженную овощами тележку, и через десять минут такси очутилось среди полуразрушенных строений промышленного района возле реки.
Траутмэн вылез из машины. Из вентиляционного отверстия в крыше закопченного металлического сарая валил дым.
— Помните, он не терпит вранья, — предупредил Траутмэн.
— С этим никаких проблем. Это моя профессия облекать вранье в белоснежные одежды правды.
— Поверьте, он все поймет.
Они вошли в сарай. Траутмэн объяснил по-тайски хозяину, что им нужно. Повсюду раздавалось лязганье металла по металлу. Оно становилось все громче, когда они шли через цеха, где выполняли шлифовочные и граверные работы по бронзе. По мере приближения к центру литейной становилось все жарче. По лицу Траутмэна градом катился пот.
Мужчина в гражданском костюме замер, испытывая благоговейный страх:
— Господи, неужели это он?
Парень могучего телосложения, истинный уроженец Запада, стоявший к ним спиной, на которой играли мощные мускулы, ухал молотом по бруску раскаленной докрасна бронзы, лежавшему на наковальне.
Траутмэн с гордостью кивнул.
