Освободить их сейчас крайне рискованно. Кто-то начнет стонать, бредить. Самостоятельно передвигаться они не могут.
Нас всех перестреляют, думал Рэмбо. А если я снова попаду в этот лагерь? Второй круг этого ада я уже не вынесу. Но что-то надо сделать!
Ему приказано: обнаружить пленников. Вернуться назад к тому месту, где его подберет самолет. Рассказать обо всем Мэр доку.
Освобождать пленных будет группа «Дельта».
Они живы! Я видел их.
А как докажешь? Он вспомнил, что фотоаппарата у него нет.
Просто расскажу.
Поверят ли они тебе на слово? Траутмэн — да. А Мэрдок? А тот комитет, который планировал эту операцию?
Кто я для них? Бывший заключенный. Преступник.
Но я должен привезти что-нибудь с собой. Показать им что-нибудь.
И тут он услышал стон.
Совсем рядом.
Но не за решеткой.
Он обернулся, готовый к нападению. Поднял нож перед собой.
Но увидел такое, отчего кровь застыла в жилах, и нож опустился.
Пленный висел на бамбуковом кресте. Широко разведенные руки привязаны над головой. Изощренная, продуманная пытка обрекала его на медленную, мучительную смерть. Если бы руки его были расставлены в стороны, через несколько часов он просто задохнулся бы от сильного давления массы тела на грудную клетку. С поднятыми руками давление на грудь уменьшалось. Он мог дышать.
Мучаться он будет Долго. Легко умереть ему не суждено.
Пленный был мертвенно бледен. Кожа на запястьях, перетянутых ремнями, содрана. По рукам сочилась кровь.
Шрамы от этих порезов останутся надолго. Это Рэмбо знал по собственному опыту.
Счет, по которому заплатит сержант Тай, растет.
Человек, висевший на кресте, уже не шевелился. Но когда Рэмбо прикоснулся к худой шее, прощупывая пульс, веки пленного дрогнули. Взгляд с усилием сосредоточился на Рэмбо. Под левым глазом у американца расплывался огромный кровоподтек.
— Что… — прошептал он потрескавшимися губами. Рэмбо поднес руку к губам пленного, другой рукой перерезал ремни, связывавшие его. Еще секунда — и тот соскользнул вниз. Рэмбо подхватил его.
— Американец? — прошептал пленный у него под ухом.
— Тс-с-с! — осадил его Рэмбо. — Молчи.
Он взвалил обессиленного американца себе на плечи и побежал, пригибаясь как можно ниже.
— Там… другие, — пробормотал пленный.
Рэмбо мысленно ответил ему: не бойся. Даю тебе слово, их спасут.
Внезапно черноту ночи прорезал яркий луч прожектора и выхватил из темноты фигуру Рэмбо с его ношей. Выбора у него не было. Он опустил пленного на землю, мгновенно вставил стрелу в свой лук и выстрелил.
Стрелы Рэмбо были такими же необычными, как и его лук. Наконечники, изготовленные не из дерева, которое покоробилось бы в этом влажном климате, и не из стекловолокна, которое могло разбиться, а из сверхпрочного алюминиевого сплава, имели такое же черное покрытие, как и все оружие Рэмбо. Острая, как бритва, зазубренная нарезка наконечника увеличивала проникающую способность стрелы, не уступавшей по своей убойной силе пуле.
Лучник — в философии дзэн самый загадочный и мистический образ. Тугой лук, растянуть который не всегда под силу богатырям, поддается легкому, едва уловимому движению рук монаха, не отличающегося физической мощью. Лук послушен направленной воле духа, подчиняющей себе грубую материю. Действительность иллюзорна. Памятуя об этом, монах посылал разящую стрелу в цель, столь же нереальную, как и весь этот мир. И стрела, словно заговоренная, летела точно в цель.
Часовой на вышке скрючился, не успев охнуть, когда стрела с острым зазубренным наконечником вонзилась ему в грудь.
Луч прожектора прекратил свое движение и замер на кусте папоротника.
Рэмбо торопливо подхватил американца и понесся к колючей изгороди.
В это время часовой, расхаживающий по лагерю, заметил, что прожектор метнулся куда-то в сторону. Он присмотрелся к зарослям папоротника, на которые переметнулся луч света, и затем поднял глаза вверх, стараясь понять, что происходит на башне.
В мгновение ока Рэмбо метнул свой нож. Часовой еще успел бы вскрикнуть от внезапно пронзившей его боли, если бы нож, метивший точно в горло, не перерезал голосовые связки. Часовой, закатив глаза, упал на землю.
