Очередь «дегтярёва» и несколько выстрелов угодили обоим бойцам в ноги. У парня-новичка уже не оставалось сил стрелять в ответ. Пограничник, наскоро перетянув жгутом ногу, отвечал короткими очередями из «ППШ», лихорадочно прикидывая, есть ли выход из ловушки.
– Эй, НКВД, сдавайся… жить будешь, – кричали полицаи. – И мордовать не будем. Перевяжем, водки нальём.
По щекам парня стекали слёзы. Он прижимал к груди гранату, затем спросил сержанта:
– Может, и правда в живых оставят?
Вместо ответа пограничник прицелился и одиночным выстрелом свалил неосторожно высунувшегося полицая. Тот ворочался на траве, из сквозной раны под ключицей толчками выбивало кровь.
– Антоху насмерть подранили!
– Сволочи, за яйца подвесим!
– Жрите добавку. – Сержант-пограничник швырнул «лимонку», понимая, что приближаются последние минуты жизни.
В автомате осталось несколько патронов. Он выпустил их одной очередью и придвинулся ближе к парню.
– Ну-ка, друг, давай свою «РГД», устроим салют на прощанье. Эй, бобики, ползите к нам!
– Что, взрывать нас будешь? – не скрывая страха, спросил молодой боец. – Один я у мамки, а отец ещё в сорок первом сгинул.
– Давай-давай, – вынимая взведённую гранату из рук парня, погладил его по голове сержант. – Не бойся, всё быстро кончится. А сдаваться нам нельзя.
Ударил взрыв. Когда полицаи с опаской приблизились к бойцам отряда «Застава», оба были мертвы.
– Пограничник автомат разобрал и по кустам раскидал, – разочарованно сказал один из полицаев, повертев в руках «ППШ» с разбитым прикладом.
– Документы поищи, – приказал старший.
– Тут всё в крови.
– Ищи. И обломки автомата собери, нам перед комендантом отчитываться. С особым отрядом НКВД схватились, сильный бой был.
А капитан Кондратьев, упрямый мужик, своего добился. На крутом повороте успели после патрульной дрезины заложить мину. Она взорвалась под локомотивом, который полетел с откоса и утащил с собой десяток вагонов, платформы с грузовиками и бронетранспортёрами. Под насыпью горели машины, взрывались снаряды, расползались контуженые и раненые воины рейха, не доехавшие до передовой.
Вторая группа подрывников, которую возглавляли недавно прибывший с Большой земли старший лейтенант Леонид Трунов и старшина Будько Яков Павлович, сработала чётко. Либо правда, что новичкам везёт, либо осторожный старшина удачно выбрал место. Эшелон они взорвали с первой попытки.
Опрокинулся паровоз, зенитная платформа и штук шесть вагонов с продовольствием, которое везли в Германию. Не сказать, что великое дело сделали, но участок пути вывели на сутки из строя. Сгорел паровоз, смяло две зенитки, были убиты и тяжело ранены более двадцати немецких солдат и офицеров.
Три удара подряд, особенно сгоревшая нефтебаза, подняли на ноги все окрестные части. Проводили облавы, но толку они дали мало. Все три отряда затаились в глубине леса. Тем более понесли немалые потери, когда уничтожали базу.
Возле лагеря отряда «Застава» на скромном братском кладбище появились шесть новых пирамидок со звёздочками. Позже прибавились ещё две – умерли в санчасти получившие сильные ожоги двое бойцов. Нескольких погибших с места боя вынести не смогли, но в плен никто из трёх отрядов не попал.
– Ти-ти-та-та, – отстукивала рация результаты операции на Большую землю. – Сгорели восемьсот тонн горюче-смазочных материалов, уничтожены три локомотива и тридцать вагонов, четыре пушки, восемь грузовиков, четыре бронетранспортёра. Немцы и полицаи потеряли убитыми сто двадцать человек.
Как всегда, каратели отыгрывались на мирном населении. Были расстреляны несколько сот заложников, сожжено несколько деревень. Городской голова Антон Бронников устроил в райцентре митинг и торжественные похороны убитых полицаев.
– Лучших людей хороним, – потрясал кулаком одетый в полувоенный костюм человек со свастикой на рукаве. – Но недолго осталось жить Красной Армии, советской власти и их приспешникам. Они будут уничтожены, втоптаны в землю.
Согнанные на площадь люди молчали, и это молчание неприятно действовало на нервы городского головы.
А из сожженных деревень, из райцентра почти каждый день шло в отряды новое пополнение. Сорок третий год – разгар войны, хотя на фронтах пока относительно тихо.
