История религии, изолированная от ее культурного контекста, если таковая история стремится быть чем-то большим, чем простое хронологическое описание, должна искать какую-то опору - например, в этнографии. И тогда появляется "история религий народов мира". Вот почему формирование "истории религии" как научной дисциплины вынудило искать возможности для восполнения ограниченности исторического подхода. Одна из таких возможностей - разработка отдельных проблем специалистами, когда, например, о китайской религии преимущественное право судить предоставляется синологу, о религиях классической античности - филологу-классицисту, о примитивных религиях - этнологу-африканисту или американисту и т. д. Таким образом, фактически восстанавливается, только на ином уровне, признание укорененности исторически рассматриваемой религии в той или иной культуре.
Опорной могла служить также идея развития, теория общественного прогресса в духе Вико, когда в качестве исходного пункта истории берется религиозная фаза ("век богов" или, у Конта, "теологическая стадия"), а современность рассматривается как конечный пункт - "век людей", позитивная стадия торжества науки. В таком случае религия представляется существующей в качестве пережитка, а отношение между религией и культурой превращается в отношение между прошлым и настоящим, предысторией и современностью. Религия предстает в виде некой независимой в сущности, от культурного контекста величины, порождения "незрелости" общества, с такими характеристиками, как "временность" и "преходящесть". Отделенные от своего реального контекста, религии могут и должны рассматриваться в сравнении между собой, а не в сопоставлении с культурным контекстом. На этой основе и сложилась историческая наука о религии в качестве сравнительного религиеведения. Ее основоположник М. Мюллер пришел к понятию прарелигии, которая должна была быть объяснена из нее самой, помимо ссылок на различные исторические реальности. В настоящем следовало обнаружить следы религиозного прошлого, углубляясь все далее от одной исторической формы к другой.
В рамках такого подхода оказалось возможным открыть в античной культуре переход от "мифа" к "логосу" (в Греции - от мифологического сознания - к философско-художественному, в Риме - от магического - к гражданско-государственному и правовому). При этом как высшие оценивались те культуры, в которых религия вытеснялась в большей или меньшей степени другими формами мотивации - социально-политической организацией, искусством, моралью, технологией и т. д. Эта модель, противопоставляющая религию прогрессу и выносящая ее за пределы культуры как нечто ей чужеродное, противостоит тому факту, что человеческое сознание, пронизывающее и связывающее весь наш опыт, сознание как постижение человеком взаимосвязи вещей и себя самого на самом деле говорит об одном и том же на разных языках - на языке философии, поэзии, науки, политики и также религии. Но если принять этот подход, религия оказывается либо заблуждением, ошибкой человеческого ума или чувств, как у Э. Тайлора или Дж. Дж. Фрэзера, или чем-то "не от мира сего", источником чего может быть лишь объект религиозной веры: веру в бога можно объяснить только существованием бога. Третьего не дано. Чтобы избежать этого тупика, историческое исследование должно было каждый раз вкладывать в понятие религии содержание, которое делало религию функционально значимой за пределами каждого данного историко-культурного контекста, т. е. искать общее понятие религии в качестве необходимой предпосылки исторического исследования конкретных религий.
Феноменологический способ рассмотрения религии в многообразии ее исторических форм усматривает, в сущности, нечто случайное. Феноменология видит в религии некую универсальную данность, существующую вне исторических религий, а в них находящую лишь свое внешнее проявление. Предметом феноменологии признается религиозный опыт, как бы стоящий по ту сторону форм его выражения и средств их познания. Задача феноменологии заключается в анализе структуры религиозных явлений, а не в установлении внешних черт сходства различных верований. Так, магия, жертвоприношение или молитва являются элементами, свойственными всем религиям мира, поэтому важно понять их значение в качестве конституирующих элементов религиозного сознания и практики. Это совсем иной срез анализа религии по сравнению с тем, который свойствен истории. С точки зрения феноменологии религия определяется как "встреча со священным" и как ответная деятельность человека, определяемого этим священным началом. Религия познается не из ее истории и не из культуры как контекста ее существования, а из "встречи со священным". Феноменология рассматривает религию не в конкретном социальном контексте и не как исторически преходящее явление, а как нечто изначально, "естественно" присущее человеку, который по своей природе является существом религиозным (homo religiosus). Один из принципов феноменологии - "религия начинается с самой себя", и потому не имеют смысла попытки выяснить ее происхождение.
