Тем паче на вражеском поле?)
Кровавый и лакомый прожит кусок.
Почуяв бессмертную славу,
Мои офицеры торопят свой срок
И кавалерийскую лаву.
До них не дошло. Усчитав с пирамид
Полсрока глазения в Лету,
Потрепанный ролик не присочинит
К прошедшему пробу сюжету.
По первому разу и я был герой
И рыцарь. Погано и горько.
Противник, набравшийся школы такой,
Печально вздыхает — и только
И знает себе стратегический план.
Раздавленный быстро и страшно,
Не скоро медлительный этот болван
Докатится до рукопашной.
Италия наша. Сдираю с нее
Семь шкур. В Карфагене осудят.
Но, Господи! Стыд мой, несчастье мое
Я в точности знаю, что будет.
III
Куда после Замы? В этнический суп?
В изгнание? С крымских задворок
Провинция ладно — мой собственный труп
Был выкопан без оговорок.
Что толку в геройской компании-блиц?
Не ради же кровной обиды,
Ловя на неточностях римских тупиц,
Мы клали из них пирамиды.
С таким-то везением Рим не спасти!
Трещи, средиземное блюдо!
Ах, если бы только один к десяти
Я запросто сделал бы чудо…
Разграблю Кампанью. Пусть гнезда не вьют.
Пусть хоть никакая расплата,
А все же. Они мне еще перешлют
Бескровную голову брата
И город разрушат… Чем страхи копить,
Сенат после долгого спора
Решит, что нам лучше бы вовсе не быть
По каждой статье договора.
Разочек бы встретиться этак на так!
Какое! Как храбрая моська,
Гоню я, единственный зрячий дурак,
Хваленое римское войско.
Пусть так. Хоть потешимся, ежели так.
Мои африканцы устали
От трудных понятий. Сжигая кабак,
Не трогать соседскую кралю.
Опасно мешать их отвагу с песком
И ропот — с тропическим ливнем.
Мой опыт в сравнении с их невесом,
А распоряженья наивны.
В такой ситуации немудрено
Запутаться в траурных датах,
В сражениях, данных когда-то давно,
И каверзных их результатах.
IV
Заметив, что войско в дорожной петле
И следует взять по карнизу,
Я бодро поехал, качаясь в седле,
Оставив их слева и снизу.
Оливки и хижины прежней поры,
И дальше — с ажурного гребня
Вид прямо в историю с желтой горы
На месиво пыли и щебня.
Спросить бы — не тут ли мой собственный прах?
Но только спугну. Разбегутся.
Война. Это, знаете, в детских мечтах
Вернуться не значит рехнуться.
Он скоро издохнет. Хочу посмотреть.
Как мы, только дольше и гаже
Но горная и предзакатная медь,
Наверно, останется та же.
Что может быть слаще, чем горный пейзаж?
Особенных чувств не питая,
Смотрю — а войска переехали кряж,
В Провинцию перетекая.
Не слабое зрелище. Пылкий кошмар,
Как от углекислой шипучки.
По счастью, начальный военный угар
Проходит от первой же взбучки.
V
Приехали. Лагерь натруженно тих.
Животные млеют от зноя.
Нет сил. Ничего. Обойдемся без них.
В палатку. Так корчил героя
Еще Агамемнон. Ни в ссору, ни вскачь,
Ни штурмом. Заранее каюсь
И к плахе, как старый опальный палач,
Со знанием дела склоняюсь.
Где наш оптимизм и воинственный пыл?
Шалея от шума и пыли,
Четырежды в день выбиваясь из сил,
Мы просто об этом забыли.
Созвездья! Как худшие из игроков
Я вверился их правосудью,
Но чур им выглядывать из облаков
И глупо таранить их грудью.
Мы все заодно. Бледнолицый осел
Хитрее, чем мул чернокожий.
Я с первого раза себя превзошел
И гнусный латинянин тоже.
Он может предсказывать каждый мой шаг.
На третьем часу представленья
Сей муж наблюдает мои антраша
Без зависти и удивленья:
"Немыслимо — как это так не прозрел
От столь очевидных болезней?
Для славы бессмертие собственных дел
Опасней всего и полезней.
Мы так и идем, упираясь, к концу,
Теряя солдат и столицы,
Покуда все это угодно Творцу,
Сопернику или убийце".
VI
Войска наступали по желтой земле,
По тонким пылающим травам
В сиянии дня и в томительной мгле
На горло соседним державам.
Как реки в озера. Так маленький страх
В большой и влюбляются в встречных.
Так баснями о предстоящих боях
Пугали моих подопечных.
Так жидкое несовершенство волны
Форсирует с пеной событья
И в желоб. Дорогой старинной войны,
К скорейшему кровопролитью.
А в принципе, верно. Испанский поход
Удался. Швейцарские дали
Не выдали. Вывели. Вниз и вперед
И вырезать их на привале.
Боялся, застрянем. Их первый же форт
Схватил нас за горло. Умело
Соврал. Десять римских когорт
Мгновенно решили бы дело
Над горной рекой. Объяснил каждый чих.