18. ДЬЯВОЛЫ ПРИДУТ ЗА НИМ!
Сзади отдалялась Балатони, закрываемая серыми заборами военных заводов. Они ехали по плохонькой разбитой дороге в большой дюралевой телеге, запряженной седым от старости мерином. Возница был таким же седым, как его конь. Старичок постоянно неразборчиво ругал животину, несильно дергая вожжи, но к увеличению скорости это не приводило. Оскар сидел на самом краю телеги, разглядывая медленно ползущие мимо окрестности. Заводы уже сменились помойками, те – вырубленными рощами и лугами, поросшими желтеющей травой. То там, то сям по лугам бродили одинокие коровы или овцы, охраняемые дедами и бабками. Мутная вода Шарвиза, через который они проехали, тоже отливала желтизной. Берега покрывал мусор и разводы красного цвета. Рихард на эти ужасные индустриальные пейзажи не смотрел – он лежал, вытянувшись во весь рост, и слушал свой плеер, корпус которого одновременно закрывал от солнца его лицо. Отличные германские наушники, произведенные еще двадцать лет назад, до сих пор не выпускали наружу ни звука. Скоро немцу надоело, что на каждой выбоине плеер качается и норовит свалиться. Он сел и снял с головы наушники.
– О чем ты думаешь? – спросил он раздраженно. – Это самое медленное путешествие, в котором я принимал участие! Мы умрем от старости, прежде чем доедем до места. По крайней мере, ты точно помрешь.
Оскар улыбнулся и молча подобрал с кучи тряпья на дне телеги наушники. Из недр маленьких чашечек вырвались заунывные скрипы и вой, которые почти заглушали предсмертные хрипы певца:
– Die Stadt ist todt… todt. Balde sterbe du auch. (Город мертв… мертв. Скоро ты тоже умрешь (нем.)).
– Индастриал? – пренебрежительно спросил Оскар, отдавая наушники. Рихард надменно хмыкнул:
– Что бы ты в этом понимал, старик! Это новейший стиль под названием «визеринг дэс метал».
– Очень подходит для всего, что вокруг. Особенно к тем двум испуганным овечкам на лугу.
– По-моему, ты хочешь поиздеваться над классикой жанра. Лучше скажи, что мы будем делать, если вдруг приедем в Балатонфюред еще живыми. Может, там прямо на въезде, прямо за плакатом «Добро пожаловать!» висит объявление: «Господин, которого очень разыскивают два других господина, живет там-то»?
– Когда придет время, мы сообразим. Мне кажется, что везение, которое уже долгое время мне сопутствует, еще не кончилось, и все пойдет, как по маслу.
– Боже мой! Я, оказывается, еду с человеком, управляемым судьбой и фортуной! Только этого не хватало. – Рихард раздраженно напялил на голову наушники, закрыл голову курткой и снова улегся на дно телеги.
Оскар, потеряв одного собеседника, тут же нашел себе другого – старика – возницу
– А что, любезный, далеко ли то место, куда ты едешь, от Балатонфюреда?
Старик встрепенулся и мелко засмеялся, будто застучал маленьким молоточком по наковаленке:
– Оши – он уже скоро. А до Фюреда ехать поди до вечера, дорогуша!
– Ладно… Чем ты занимался в столице? Торговал?
– Ага. Картошка вот, уже выросла. Целую телегу продал. Лето работы и двадцать шесть золотых в кармане!
– Слушай, старик! – Оскар запустил руку в сумку. – Если я дам тебе золотой, довезешь нас до Фюреда?
– Ох, как… – дедок прямо подпрыгнул на своей кожаной подушке. – Эта… Ведь долго ехать, да и назад-то ночью не попрешься, дорогуша!
– Добавлю серебряник на ночевку.
– Ы-ыых! – выдохнул старик. – Куда уж мне старому против такого соблазна идти!! Повезу.
Он помолчал, потом достал трубку и принялся набивать ее табаком.
– Зря только вы туда едете, дорогуша! – со вздохом пробормотал он и выдохнул сизое облачко с едким запахом.
– Почему? – удивился Оскар.
– Румыны, волки задунайские, чего-то замышляют. Вторую неделю самолеты ихние каждый день рыщут, пушек не слыхать давно. Затевают что-то, мать их. Лучше б вам уехать куда в Европу…
