Блэк постоял немного, захваченный в плен мечтаниями. Взор его скользнул по большой стальной катапульте на колесах, стоявшей посреди крыши рядом с кучей камней. Потом он подошел к западному парапету и облокотился на кирпичи из обожженной глины.
Перед ним простирался квадрат Базарной площади, зеленеющий потоптанной, но упорной травой, пробивавшейся везде, где только можно. По площади сновали люди, разглядывая вещи, предлагаемые на обмен. Там и сям сидели коробейники, разложив перед собой товар — пустые тюбики из-под помады, переделанные в сережки, ручки и диадемы из рыбьей кости, сумки, сплетенные из стеблей или же сделанные из окрашенной мочой человечьей кожи, барабаны, тоже из кожи, глиняные свистульки, комнатные деревянные сабо, соломенные шляпки, юбки, сотканные из травяных нитей — последний писк моды среди женщин, — статуэтки из кости и разных мягких камней, костяные иглы, ножи и рыболовные крючки. На этом список, пожалуй, исчерпывался, если не считать товаров нематериальных. Их предлагали певцы, акробаты, шуты, бродячие артисты — в общем, все, кто умел хоть как-то развлечь публику. На людей, способных спеть или рассказать занятную историю, был большой спрос в долине, лишенной книг, фильмов и телевизионных шоу.
Людей на площади было не так уж много, поскольку основной обмен совершался по вечерам. И тем не менее телемиты, свободные от дневных обязанностей, стекались сюда потрепаться, и среди них толкалось даже несколько рабочих, занятых на строительстве «Речной кометы».
Сама же «Комета», вздымавшаяся между двумя доками, была частично скрыта строительными лесами. За ней виднелся высокий кран, который подавал оборудование в разные части судна. Кран приводился в движение паровым двигателем, чем телемиты очень гордились, ибо, насколько они могли судить, это был первый двигатель, созданный в долине. И единственный, проверенный в работе, поскольку двигатель самого парохода еще не был опробован. Топки его жаждали огня, однако на большом колесе не хватало еще шести лопастей. Их изготавливали на лесопилке, расположенной в горах у ручья, недалеко от заставы, охранявшей подступы к руднику.
Блэк с любовью рассматривал «Комету», и то почти чувственное наслаждение, что дарила она его взгляду, смыло остатки раздражения, вызванного ссорой с Филлис.
Судно было построено по образцу заднеколесных пароходов, ходивших по Миссисипи в девятнадцатом веке, отличаясь от них лишь несколькими деталями. Блэк заметил сияющую белую рубашку и широкие брюки Сэма Клеменса — во рту, как всегда, большая гаванская сигара, густая шевелюра блестит на солнце. Он стоял возле рулевой рубки и руководил установкой пулемета, который осторожно опускали краном в люльке на крышу рубки. Чарбрасс, стоявший на крыше с ключом в руке, ждал, когда большой ствол с барабаном окажутся в распоряжении его подручных. Блэка очень интересовал этот пулемет, способный, по его мнению, сделать «Комету» неуязвимой. Он воплощал в себе оружейные принципы, неведомые во времена Блэка. Барабан пулемета приводился в действие паром и, используя центробежную силу, выбрасывал поток железных пуль из ствола двенадцатимиллиметрового калибра. Не будь Блэк так занят, он сам бы помог в установке пулемета. Увы — ему приходилось довольствоваться лишь наблюдениями с крыши Замка. Ах, как он жалел, что пароход и пулемет не удалось закончить до прибытия «Мщения»! Тогда бы он не стал терять времени на переговоры, а сразу атаковал бы вражеское судно и потопил бы его или взял в плен.
Но пароход мог сойти со стапелей не раньше чем через неделю. А Мюрель, возможно, не станет ждать так долго. Если он нападет, думал Блэк, нужно будет во что бы то ни стало продолжать работу над пароходом. Попади судно в руки Мюреля — и двенадцатилетние труды Блэка пойдут прахом. Восхождение к истокам Реки и решение загадки здешнего мира отложится на долгое время — возможно, на годы.
