Хикок выронил сигарету. Подобрав ее и сунув обратно в рот, он проговорил:
— Никто, кроме низких лгунов, которым ни один нормальный человек все равно не поверит, не обвинял меня в трусости. Но не пытайся таким способом меня подначить, Дик. Конечно, ты сможешь пробраться в Мюреллию и вырубить обезьяночеловека ударом по башке, как это сделал однажды сам Мюрель. Но что потом? Тебе придется связать его и заткнуть ему глотку кляпом — и как, скажи на милость, ты собираешься доставить сюда тысячу фунтов живого косматого мяса? На своем горбу? Я на своем его точно не попру.
— Мы возьмем с собой людей, дотащим его до лодки и переправим по Реке.
— Ты только не забудь, Дик, что столица Мюреля находится в центре его королевства. Тебе придется проплыть по Мюреллии пятнадцать миль, а система сообщения там налажена четко. Король отдаст барабанный приказ, и через минуту тебя возьмет в кольцо тысяча воинов. Нет, это безнадежно.
— Должен быть какой-то способ, — пробормотал Блэк, опять начав расхаживать по кабинету.
— Дик! — робко обратилась к нему Филлис. — У нас слишком много неотложных дел, чтобы пускаться в такое безумное предприятие. Корабль Мюреля скоро прибывает, и…
Блэк развернулся так стремительно, что Хикок инстинктивно отпрыгнул к стене, схватившись за кинжал.
— Все тот же нервный Буйный Билл, да? — рассмеялся Ричард. — Слушай, Фил, ты только что подала мне идею. Как же я раньше-то не сообразил? Корабль! Ну конечно, корабль!
— Что ты имеешь в виду? — спросила Фил.
— Мы захватим судно Мюреля, посадим матросов в кутузку, а сами в их одежде поплывем по Реке, высадимся в сумерках и похитим Троглодита.
Хикок покачал своими русыми кудрями.
— «Мщение» идет сюда под белым флагом. По крайней мере, я так считаю, поскольку на мачте развевается чья-то белая рубаха. Неужто ты нарушишь перемирие?
— Возможно. А почему бы и нет, если оно поможет нам выиграть у негодяев? До тебя никак не дойдет, что земным условностям здесь попросту не место. Хоть нас и воскресили, это еще не повод, чтобы воскрешать наших идолов. Старые институты разбиты мощным молотом второй жизни. Мы сами должны создать новые, в соответствии с требованиями реальности. Институты, отличные от тех, что наши предки — которые попали в этот переплет вместе с нами, — завещали нам увековечить.
Честь — довольно гибкое понятие. Определения, приемлемого для всех, попросту не существует. И здесь, в долине, по-моему, у нас появился шанс отбросить замшелые идеи. Мы создаем своих собственных идолов, речных богов. И честь не является одним из них, по крайней мере в моем пантеоне. Только не пойми меня превратно — я не проповедую предательство. Я просто предлагаю разумное поведение, основанное на нашей уверенности в том, что людям Мюреля нельзя доверять.
Сейчас мы уважим белый флаг, но будем держать ножи наготове, поскольку совершенно ясно, что Мюрель нарушит перемирие, как только сочтет это выгодным для себя. И вообще, мы отклонились от главной темы, то бишь Джо Троглодита.
— У меня есть предложение, — сказала Филлис. — Почему бы нам не выбрать самый легкий путь? Позволить горе прийти к Магомету?
— Что?
— Ну да. Мы знаем, что Мюрель рано или поздно на нас нападет и что этот — Титантроп, назовем его так, — будет в рядах нападающих. Почему бы нам не подождать и не попытаться взять его в плен именно тогда? Это самый разумный путь.
И не смотри на меня так грозно! Ты прекрасно знаешь, что твой дурацкий налет — чистой воды бравада.
— Благодарю.
— Не за что! Послушай, Дик, разве ты не просил меня напоминать тебе время от времени о серьезных ошибках, совершенный тобою в земной жизни из-за фатального неумения выбрать нужный момент? Когда дело начинало идти на лад, ты увлекался какой-то новой идеей и бросал его на полпути. И ты хотел, чтобы я, женщина, которая тебя любит, не давала тебе забыть об этом. Так что не пытайся теперь убить меня взглядом!
— Быть может, Фил, — заметил Хикок, — он злится оттого, что ты делаешь ему выговор в моем присутствии. Тебе следовало подождать, пока я уйду.
Наступило молчание. Филлис, увидев, как багровеет лицо Блэка, развернулась и вышла из кабинета. Хикок проводил ее взглядом, потом обратился к Ричарду:
