На телемском берегу простирался длинный песчаный пляж, с которого несколько храбрецов, раздевшись, ныряли в холодную воду.
— Давай наперегонки! — сказала Филлис и помчалась вперед, хотя и знала, что Блэк продолжает идти все тем же быстрым, но спокойным шагом.
Не успел он добраться до пляжа, как она уже положила саблю и грааль, сбросила на белый песок одежду и с визгом и плеском влетела в поток. Присоединившись к ней, Блэк был встречен взрывом смеха и пригоршней холодной воды прямо в лицо.
То ли от неожиданности, то ли из-за напряжения, копившегося в нем вот уже четыре недели, но эта безобидная шутка вызвала у Ричарда приступ бешеной ярости. Было время, когда он наслаждался подобной игрой, но время это прошло. Сейчас он ощущал непреодолимое желание отомстить. И, как только Филлис нырнула, он бросился вперед, схватил ее за плечи и держал под водой до тех пор, пока она не начала задыхаться. Тогда он ее отпустил.
Филлис встала, отплевываясь и тяжко дыша, глядя на Блэка округлившимися от ужаса глазами и цепляясь за его руку.
— Боже мой, Дик, что на тебя нашло? Ты хотел утопить меня?
— Не утопить, а проучить, — усмехнулся Блэк. — Ты же знаешь, как неприятно, когда в лицо тебе плещут холодной водой.
— По-моему, у меня все плечи в синяках, — сказала она, вглядываясь в его лицо и пытаясь понять, какие эмоции прячутся за этой маской. — Не знай я тебя так хорошо, я решила бы, что ты спятил. Что я такого сделала?
— Я уже сказал. Больше ничего.
— Но, Дик, ты раньше никогда на меня за это не сердился. Какая муха тебя укусила?
— Не бери в голову, — бросил он и поплыл, надеясь, что она остынет и не будет больше касаться этой рискованной темы.
А тема и правда была рискованной, поскольку он и сам не понимал, почему вдруг набросился на Филлис. Ее шуточки, прежде веселившие его, теперь вызывали одно раздражение.
Он поплыл обратно, туда, где она стояла по бедра в воде, держа в руках кусок мыла. На лице ее застыло обиженное и растерянное выражение. Блэк молча взял у нее мыло и потер ей спину, потом повернулся, подставив ей свою. Филлис намылила ему спину и начала сдирать присохшие кусочки грязи острыми ноготками. Блэк стоически переносил эту болезненную процедуру, ибо знал, что Филлис только и ждет, когда он вскрикнет. В последнее время она часто мстила ему таким образом за свои обиды, а он, как последний осел, терпел и молчал. Одно только слово — и Филлис немедленно прекратила бы, однако он не мог себя заставить его произнести.
И, как всегда, он победил. Филлис внезапно перестала царапать ему кожу, воскликнув:
— Слушай, это просто смешно! Дик, нам надо поговорить. Мне надоели эти детские обиды, и я устала делать вид, будто между нами все прекрасно. Давай-ка сегодня же ночью все обсудим. Ляжем в постель и поговорим по душам. Что скажешь?
— Сегодня вечером к нам в гости пожалует Деканавидах со своими воинами, — отозвался Блэк. — Мы наверняка засидимся допоздна.
— Допоздна, не допоздна — какая разница?
— Ладно, будь по-твоему.
Филлис, зачерпнув в ладони воды, полила его намыленные плечи.
— Мне сразу стало легче, — радостно сообщила она. — И вообще, все будет хорошо. Пока ты меня любишь, я справлюсь с любой напастью, и жизнь снова станет прекрасной.
Блэк усилием воли расслабил напрягшиеся было мускулы.
Вот она и сказала о том, что мучило его, о чем он не решался спросить самого себя.
— Пора идти, — проговорил он вслух. — Советники, небось, уже завтракают.
Они побрели на берег и вытерлись своими кимоно. Чудесные свойства ткани уже не вызывали у них такого восторга, как раньше, когда были еще непривычны. А ткань и правда была чудесной: не снашивалась, не пропитывалась грязью, потом и запахами тела, к тому же отталкивала воду так, что та стекала круглыми капельками, точно ртуть по наклонной столешнице.
Филлис причесала короткие волосы, воткнув в них пару заколок из рыбьей кости. Потом вдела в уши сережки, сделанные из пустых тюбиков из-под губной помады, и закончила утренний туалет, подкрасив свои полные губы.
— Ну вот! — заявила она, бросив золотой спиральный тюбик с помадой в карман кимоно. — Я красивая?
