Река слез - страница 5

– Чего он от тебя хочет?

Я попыталась успокоить ее:

– Не переживай. Думаю, речь пойдет о плате за комнаты. Ты позаботься о малышах, пока меня не будет.

Малыш Зак, самый маленький, расплакался, что делал всякий раз, когда видел этого злого господина, как называли хозяина гостиницы близнецы. Закрывая за собой дверь, я увидела, что Нора взяла младшего брата на руки. Я предвидела, что меня ждет нечто очень неприятное, но не думала, что испытаю такое унижение.

Был вечер, и все уборщицы уже разошлись по домам. Хозяин гостиницы подвел меня к одной из комнат, откуда исходило невыносимое зловоние. Когда он открыл дверь, я увидела следы рвоты и лужи мочи, а среди них валялась разорванная мужская одежда, которую мог носить человек пожилого возраста.

Не говоря ни слова, ничего не пытаясь объяснить, мужчина, сунув мне в руки половую тряпку и ведро с водой, презрительно бросил:

– Уберите все это!

Он выскочил в коридор, оставив меня одну среди нечистот.

Запах был такой мерзкий, что я сразу бросилась в туалет, чтобы вырвать. Даже теперь я не могу подобрать слова, чтобы поточнее описать состояние комнаты. Собирая одежду, я узнала вещи одного старика, с которым мы сталкивались каждый вечер в «Макдональдсе» – нашем ресторане-убежище. Он приходил туда съесть бутерброд, а мы – укрыться от холода, дождя и скуки.

Видя его серо-зеленое лицо, дочери шептали мне на ухо: «Мама, от него пахнет могилой». Так оно и было на самом деле, и я удивлялась, как ему удается держаться на ногах. Живой труп – так про него можно было сказать.

Помню, как, согнувшись, я убирала нечистоты. Через два часа я с этой задачей справилась. Когда я возвращала ведро и тряпку хозяину, он мне сказал, что, если бы я не сделала эту работу ее никто бы не согласился выполнять, потому что тот старик умер и пролежал в своей комнате целых три дня.

Опустив голову, чтобы не встречаться ни с кем глазами, и в особенности с глазами этого бесчувственного человека, я пошла к себе. Нора не спала. Она ждала меня.

– Все в порядке, мама?

– Да, Нора. Теперь спи.

Я старательно избегала вопросительного взгляда старшей дочери и быстро юркнула в крошечную душевую кабинку, чтобы избежать ее расспросов. Сбросив одежду, я минут двадцать стояла под струями воды. Раздавленная, я лила горькие слезы отчаянья и старалась смыть с себя печать смерти, и, в особенности, печать деградации. Даже не знаю, что из этого удручало меня больше. Грань между ними была незначительной.

Я слышала, как Нора шепотом зовет меня, стараясь не разбудить сестру и братьев. Я еще раз сказала ей, что все в порядке, что хозяин просто поручил мне небольшую работу, чтобы таким образом компенсировать свои убытки, К счастью, Нора не стала допытываться, хотя я чувствовала, что она не поверила ни единому моему слову.

Обживаясь в принявшей нас стране, я очень быстро прониклась ощущением свободы и всеобщей терпимости. Это чувство и стало определяющим в моей жизни, прожектором, освещающим путь. Наконец-то я и мои дети зажили размеренной жизнью. Я искренне желаю всем женщинам, которые молча переносят страдания, такого же спокойствия и внутреннего равновесия.

Прибыв сюда, я не знала, что ждет меня и моих детей даже в недалеком будущем. Главное, что самое трудное осталось позади, и теперь нам всем нужно было двигаться вперед.

Ничто не вселяло в меня уверенность. Временами я чувствовала себя очень счастливой, а временами заливалась слезами и долго не могла их унять. Что нас ждет завтра? Я двигалась, как в тумане по сломанному компасу.

Само собой разумеется, что то счастье, которое ясно читалось на лицах моих детей, утешало меня. Они тоже нашли здесь мир, чувствовали себя в безопасности. Я повторяла: «Самия, твои дети счастливы здесь. Не настала ли теперь твоя очередь радоваться»?

Я еще не верила в то, что счастье возможно, да и вообще считала этот термин пустым звуком. А если счастье все же существовало, оно не могло длиться сколько-нибудь долго. Мои бесконечные скитания не могли не повлиять на мое мировосприятие. Я до сих пор не верила, что все плохое уже закончилось.