Минут восемь, не выходя из машины, мы наблюдали койота.
Встречи с животными – украшение всякого путешествия, а иногда главная, наиболее ценная его часть. Увидишь в знакомом лесу хорошо известного тебе лося – и то уже радость на целый день. На чужой же земле любая травинка, любой след, звук, всплеск на воде будоражат твое любопытство. Как хотелось иногда неторопливо уйти от шоссе хотя бы на километр. Смоляная духота леса, покрытое белым туманом болото, степные речонки в кудряшках ивы и тополей прятали недоступную глазу жизнь. Шоссе было берегом океана, на который лишь изредка волны бросали глубинную живность. Этот койот в Дакоте… А через день в штате Вайоминг в полдень при ярком солнце мы увидели стадо вилорогих антилоп. Они паслись в болотце, рядом с дорогой, и, казалось, не обращали внимания на пролетавшие мимо автомобили. Но стоило одному из них сбавит ход, замереть (на почтенном расстоянии от болотца), как антилопы дружно подняли головы. Машина тихо попятилась – антилопы сошлись кучнее. Из машины вышел фотограф – антилопы, подобно кузнечикам из-под ног, желтоватыми пятнами брызнули по пригорку. Но совсем убежать они не спешили. Зная, что любопытство держит на месте этих аборигенов Америки, я подливаю масла в огонь – расставил широко в стороны руки (в одной – фотокамера, в другой – белый платок) и, плавно покачиваясь, иду на пригорок. Хорошо видно: антилопы волнуются – хвосты над белыми «зеркальцами» нервно шевелятся, головы круто повернуты в мою сторону. Критической дистанцией оказались шагов полтораста. Первой скрывается то ли вожак, то ли самая осторожная, и за ней все – в четверть минуты стадо скрывается за холмом. Но великая вещь любопытство! Пока выливаю из ботинка болотную жижу, антилопы возвращаются на пригорок. Повторяю свою уловку. Стоят, смотрят… Возможно, эта игра могла бы и затянуться. Но люди ведь тоже существа любопытные. Из проезжающих по дороге автомобилей видят необычное зрелище. И вот уже три машины стоят у обочины. В обход болотца бегут девчонка в голубых шортах и старик с фотокамерой. Но это уже слишком для антилоп…
В штате Вайоминг мы, пожалуй, больше, чем в другом месте Америки, извели пленки на птиц и зверей. Олени, бизоны, лоси, медведи, бурундучки, ворон, казарки и кулички, казалось, только и ждали фотографа. Но все, что слишком доступно, не может взволновать так же, как нечаянная встреча с диким и осторожным зверем. Даже лось (он чем-то неуловимо отличается от нашего), со всех сторон обхоженный нами в Йеллоустоне, совсем иным зверем показался в штате Айдахо, когда он лишь на минуту выскочил на поляну и тотчас же ринулся в гущу приречного тальника. Хруст веток, хлюпанье. Плеск воды… И вот уже лось отряхнулся по другую сторону речки и опять немедленно – в чащу…
* * *
В Америке обитают 400 видов млекопитающих. Если бы выстроить, как на смотре, все четыреста видов, то, проходя мимо, мы различили бы много знакомых: лось, олень, антилопы, медведи, волк, выдра, бобр, лисы (красные и серые), дикобраз, росомаха, норка, куница, рысь, белки, бурундучки, дикие свиньи пекари… Европейцы, вслед за Колумбом ступившие на неожиданно найденный континент, сразу поняли его родство с Европой и Азией. Бизон мало чем отличался от зубра. Медведи, бобры, лоси, волки и лисы имели те же повадки. Пуму посчитали за льва. И, пожалуй, только четыре животных были тут ясно чужие. Тяжелая небоязливая птица индейка, столь же небоязливый вонючий скунс, белка-летяга и странный, «носящий детей в кармане», опоссум. Эти «коренные американцы» стоят особого разговора. Они и сегодня поражают так же, как поражали первых белых охотников.
А вот ондатру в болотистой пойме Миссисипи мы разглядывали как хорошо знакомого «своего зверя». А между тем ондатра – коренной самобытный американец. Переселенцы не сразу ее заметили (в те времена настоящую цену имели только бобровые шкурки), но сегодня ондатра едва ли не главный поставщик добротного и красивого меха. У нас в стране ондатра нашла вторую обширную родину и расселилась поразительно быстро. В 1928 году американку впервые к нам завезли. Через десять лет ее стали уже промышлять. А в 1956 году было добыто шесть миллионов ондатровых шкурок. Из многочисленных вольных или невольных переселений животных ондатру надо считать эмигрантом очень желанным. (В плотно заселенных местах Европы она, впрочем, объявлена вне закона – разрушает плотины и дамбы.)
