— Леська, я отнесу им на кухню выпить, пусть поговорят? — словно извиняясь за собственный серьезный тон немного искательно отвечал грозный муж.
— Вы, мужчины, делаете со мной, что хотите, — трагически произнесла его крупнейшая половина, перекрывая дверной звонок, на который вышел все тот же Володя, не забыв прихватить бутылку и пару рюмок.
— А где родная? — раздалось из коридора.
— Это соседка, — быстро пояснила Леся и загудела, — проходи, третьей будешь!
— Я без родного пить не желаю, — произнесла вошедшая тетеха в лиловых лосинах и веселенькой розовой с люрексом футболочке, простодушно облегающей тяжелую соседскую грудь, вызывающую в глубинах памяти легкое волнение, увенчанное цитатой, типа "советское — значит отличное". Почему советское? А кто знает, дело, вероятно, в бескорыстном, читай, бесплатном изобилии.
Воротившийся Володя плотно закрыл за собой двери, сперва кухонную, потом и дверь в комнату, обхватил обеих дам за бескрайние талии, подмигнул Вике: — Вот попал, так попал! Они же сейчас за меня совместными усилиями примутся!
Вике забавно и смешно смотреть, как придуриваются «взрослые», соседка старше хозяйки будет, наверное, ровесница Викиной мамы, ничего себе, представить только, чтобы мамашка употребляла такой жаргончик! Может, хотят произвести на Вику впечатление? Нет, не похоже, какая разница! Первый раз Алик демонстрирует Вику своим друзьям, до этого только рассказами кормил, все не мог решиться пойти с ней вместе куда-нибудь, все сомневался, не выйдет ли для кого-нибудь оскорбительно. Но сам-то куда делся? Сколько можно на кухне торчать, чем они там занимаются? Вике тотчас, как по команде, захотелось курить, в комнате по всем приметам не курят, похоже, что хозяева вообще не курят, не пахнет в квартире табаком, так или иначе надо идти на кухню, заодно и посмотрит, что там делается.
— Леся, на кухне можно курить? — спросила на всякий случай, уже направляясь к двери. Леся промычала нечто одобрительно-утвердительное, разглядывая кривой огурчик, Вика сочла, что это относится к ней, а не к огурчику и открыла дверь.
Сперва сидящие за столом «джигиты» ее появления не заметили, она успела выкурить полсигареты, пристроившись за холодильником.
— Это дерьмо меня достало, — злобно и горячо утверждал Валера, — все это дерьмо вокруг.
— Ну… попробуй поставить себя на его место, — жалобно и безнадежно проговорил Алик, и Вика догадалась, что фраза звучит не в первый раз, а других аргументов Алик, обычно гораздо более изобретательный по части уговоров, не сыскал.
— На место дерьма? — педантично уточнил Валера и вернулся к исходной фразе, которая и составляла основной тезис его сегодняшней экзальтированной речи. — Достало меня это дерьмо! — Но даже с инверсией фраза не стала звучать энергичнее, а Валерины злость и горячность успели Вике надоесть за две минуты.
— Бедный Алик, ведь он почти час слушает эту бодягу, да еще пытается урезонить своего козлища, надо выручать его. — Ни на секунду Вика не задумалась, почему Алик сидит с «козлищем», предпочитая ему общество любимой женщины Вики. Вторая любимая женщина и жена Алла в такой ситуации пятьдесят раз подумала бы, вправе ли она встревать, не будет ли ее вмешательство диктатом, давлением на Алика, что означает подобное предпочтение компании жены компании друга в их совместной жизни, а в отдельно взятой жизни Алика и так далее, до победного конца, до вычисления причины. Алла вообще считалась умной женщиной. Сотрудницы в отделе так ей и говорили: — Тебе, Алла, легче жить, ты умная. — Подруги названивали по телефону, чтобы посоветоваться, как поступить в той или иной щекотливой ситуации, и Алла безотказно выдавала дельные продуманные советы, у которых оказывалась одна странная особенность — никто не спешил ими воспользоваться, чему сама Алла не удивлялась и не обижалась на подруг. Совет испрашивается лишь для того, чтобы разобраться, как сам хочешь поступить — строго поперек здравого смысла или слегка отклониться от курса. Сердца окружающих прочитывались легко, как крупно набранная инструкция по пользованию бытовыми приборами, предсказать последствия событий и поступков при таком раскладе, то есть вышеуказанном уме, интуиции, логике и далее по списку, смог бы даже синоптик, никогда не попадающий в прогноз. Даже в сердце собственного мужа Алла читала, не сбиваясь. И при этом (разумеется «и», не "но") никогда не знала, как следует поступить ей, ибо каждый вариант, додуманный до конца, представлялся неверным, не то пагубным.
