Речка за моим окном - страница 13
А господин Базальтов − тот уже давно спит.
Затемнение
Часть шестая
Всё та же комната со всё теми же спящими в ней Базальтовым и Тришкою. Но теперь эта знакомая картина предстаёт перед зрителем в новом свете. А именно − в тёмно-синем, призрачном. Откуда-то наплывает странная, старинная танцевально-торжественная музыка, и что уже совсем невероятно, − по комнате порхает прелестная стайка из четырёх молодых дам в полупрозрачных почти балетных одеждах. Тришка продолжает спать на своём сундуке, а Базальтов вылазит из своей кровати; и тут выясняется, что одет он в великолепный генеральский мундир, украшенный орденами, крестами, аксельбантами и прочим дурацким барахлом. С задумчивым и суровым выражением лица, покручивая то один залихвацкий ус, то другой, Базальтов прохаживается босыми ногами по сцене − взад-вперёд, вперёд-назад… Временами он то кому-то благожелательно кивает, то отдаёт кому-то честь, то приветливо, но со значением улыбается. Дамы же с восторгом и обожанием страстно и нежно глядят на него из-под тёмных бровей (накрашенных, ибо все эти дамы суть натуральные блондинки) и перешёптываются: «Это он!.. Это он!.. Это он!..» «Кто же он?.. Кто же он?.. Кто же он?..» «Базальтов!.. Базальтов!.. Базальтов!.. − Генерал!.. Генералиссимус!.. Спаситель Веры, Царя и Отечества!..»
Первая Дама(потупив очи, не жива, и не мертва). Ваше высокопревосходительство! Это правда ли, что вы спасли Россию и Европу от нашествия карфагенских и монгольских полчищ?
Базальтов. О, да.
Вторая Дама. А скажите: а не было ли вам страшно преодолевать снежные вершины Альп и Гималаев под свист вражеских ядер и стрел?
Базальтов. О, нет.
Третья Дама. Вы − наш спаситель!
Базальтов. Всегда к вашим услугам, сударыня.
А четвёртая дама − та ничего не говорит. Та приближается к Базальтову вплотную и вовлекает его в тихий и прекрасный танец. Три остальных дамы тоже начинают исполнять те же медленные и странные, как будто бы даже ритуальные телодвижения.
Четвёртая Дама. Евгений! Во сне вы просто прелесть как хорошо умеете танцевать!
Базальтов(останавливаясь). Во сне? То есть как это − во сне?
Дамы хохочут.
Четвёртая Дама. Ах, неужели же вы и в самом деле верите, что это происходит с вами наяву?
Базальтов. А разве нет?
Четвёртая Дама. Вы очень наивный человек! (Хохочет и убегает вместе с остальными подружками.)
Базальтов стоит. Растерянно, изумлённо озирается по сторонам, разглядывает свой мундир, трогает пальцами мелодично позвякивающие на груди побрякушки.
Базальтов. А и в самом-то деле… Как же это я с самого начала не догадался? Тьфу!.. Всё какая-то ерунда снится и снится… То будто бы я сижу в каком-то кабинете и что-то пишу и пишу, и ко мне в гости приходит кто-то в чёрном − весь пахнущий дымом и серою, и ему что-то от меня очень нужно… А то приснится, будто бы я сражаюсь против − смешно сказать! − против немцев, которых во все времена только ленивый и не бил, а то − будто бы против своих же русских и воюю, и я в одной русской армии, а они − в другой, но тоже − в русской… И ещё: каторга то и дело снится. Каторга и каторга. Сибирь да Сибирь. И будто бы иду я долгие-долгие годы по непролазным сибирским дорогам, позвякивая кандалами, и падаю то в снег, то в грязь, и умираю, и снова − иду и иду… И никому я не нужен; и уж меньше-то всего на свете нужен я своим же, русским. И видится мне, будто бы тысячи и тысячи молчаливых зрителей смотрят на меня из какого-то уютного и недоступного для меня далека и посмеиваются надо мною − лениво и презрительно… И мне хочется крикнуть им: «Чему смеётесь? − Над собою смеётесь!..» Боже, за что ты меня так наказал? Как жить дальше? И − зачем? (Не снимая мундира, укладывается в свою постель.)
Затемнение.
Часть седьмая
Тьма ещё как следует не рассеялась, а уже слышен сильный и требовательный стук в дверь господина Базальтова. Когда же становится совсем светло, мы видим, что в его комнате ничего не изменилось: хозяин и слуга всё так же спят. А стук усиливается.
