в далекий год, где молоды скульптуры,
где писчая машинка сводит скулы,
толпится в серой очереди люд,
играет патефон и пьется Брют,
и мел рисует на асфальте кляксу,
прохожий по проспекту водит таксу,
и мимо урн окурками плюют,
в квартирах абажур – почти уют.
потом, переходя в иное время,
пространство и, тем самым, рубежи
сменяя непосредственно, и семя
свое перерождая в складках ржи
на поле золотого света солнца,
под куполом вселенной народясь,
души ростки, фракталом расходясь,
живут, по измерениям делясь.
приходят с криком, а уходят с грустью,
всю жизнь свою плывя обратно к устью,
познав, как сможешь, свет миров и мрак,
не успеваешь оглянуться, как
уже фигурой в бликах перехода,
бредет старик на ощупь – знак исхода,
и каждый вздох слепого в темноте
разносит эхо в звука полноте.
