Речь без повода... или Колонки редактора - страница 11

Домой в этот вечер мы ехали окрыленные. Сергей уже в метро обсуждал план работы своего отдела. Придумывал рубрики. Планировал, каких авторов нужно привлечь и заинтересовать работой в газете.

В повести «Невидимая газета» Сергей описал этот период. Но написано это было уже с позиций так или иначе осмысленных, уже после завершения большого этапа.

Тогда же… Невозможно описать то состояние, те ощущения первых дней. Невозможно было без волнения думать о том, что ты нашел себе место в новой жизни. И не просто место, а возможность делать, что умеешь. И это не отупляющая физическая работа, а творческая. Все время хочу сказать «в достаточной степени», потому что Сергей не считал журналистику делом своей жизни. До сих пор это был способ заработать на жизнь. Потому что главным было — жить жизнью профессионального литератора, писателя.

Но в этот момент одно было равно другому.

До выхода первого номера пришлось столкнуться со множеством сложностей.

В итоге подготовительный этап протянулся почти год. Не буду останавливаться здесь на том, что пришлось пережить каждому из четырех главных работников и их женам, которые мужественно переносили все невзгоды наравне с мужьями, поддерживая их, вселяя уверенность в том, что дело выйдет. И самые первые расходы на газету были поровну оплачены женами четырех журналистов.

Это было время равенства и единодушия.

И вот 8 февраля 1980 года вышел первый номер «Нового американца». На второй полосе были опубликованы поздравления, присланные к этому дню Владимиром Максимовым, Валентином Турчиным, Виктором Некрасовым, Игорем Ефимовым, Владимиром Марамзиным.

В этом же номере в разделе «Круг чтения» был впервые опубликован рассказ «Мой дед Исаак».

Через несколько недель, заразившись духом того невероятного энтузиазма, которым был пропитан каждый день работы «новых американцев», трое сотрудников «Нового русского слова» Лев Штерн, Петр Вайль и Александр Генис перешли в новую газету. И стало еще более шумно, и еще более ярко то настроение необычайного подъема, которое сопутствовало молодому изданию.

Но через какое-то время возникла некоторая напряженность в отношениях между журналистами, и при подготовке одиннадцатого номера произошел раскол. «Новый американец» в полном составе ушел от своего главного редактора Евгения Рубина.

Почти сразу коллектив редакции пополнился новыми постоянными сотрудниками. Это была Ляля Федорова, секретарь. Целый день она сидела в офисе на Юнион-сквер и отвечала на все телефонные звонки, прочитывала почту, приходившую в газету, сортировала письма, сообщала президенту и редактору о каждом подписчике. Нина Аловерт, художественные фотографии которой украшали первые страницы еженедельника. Именно она запечатлела в фотографиях хронику главных событий «Нового американца». Наташа Шарымова и Алик Батчан, журналисты, писавшие о кино и театральной жизни Нью-Йорка. Появился Наум Сагаловский, живущий в Чикаго, он создал в нашем еженедельнике новую рубрику, газету в газете — «Новый чикагоанец».

В какой-то момент, перестав быть автором «Нового русского слова», Марк Поповский стал сотрудником «Нового американца»…

На летучке, при обсуждении вышедшего двенадцатого номера и подготовке тринадцатого, Сергею Довлатову было предложено стать редактором.

В каждом номере на второй полосе Довлатов писал обращение к читателю, получившее название «Колонка редактора». Эти колонки казались настолько интересными, что люди начинали чтение каждого номера именно с них. И каждый раз гадали, о чем будет следующая.

Колонки в значительной степени определяли лицо газеты, ее отличие от «Нового русского слова» и от еженедельника «Новая газета», которую стал выпускать Рубин после того, как «Новый американец» ушел от него. Колонки редактора в большой степени создавали атмосферу участия читателя в жизни газеты.

Вскоре газету стали в простоте называть «довлатовской». С его именем связан наиболее значительный период ее существования. Хотя все члены редакции были известны читателям и, не побоюсь сказать этого, все были любимы. Отношение к газете было почти личным. Каждый номер обсуждался не только сотрудниками на летучках. Читатели выражали свое мнение по телефону, писали письма, заходили в редакцию. Равнодушных в то время не было.