Настырный принц, однако, не удовлетворяется мимолетным и предлагает своей Золушке продолжить. Золушка не отказывается, но и не соглашается. Она достает бронзовое зеркало (ох уж эти зловредные зеркала, острые веретенца и ключи от дверей, которые запрещено открывать!) и подает его своему озабоченному принцу. В этом зеркале Элай видит вызывающе красивую и чувственную женщину. Видит и... к бледной на фоне незнакомки спасительнице (которая тоже отнюдь не чебурашкин крокодил!) у него вмиг пропадает интерес во всех его формах - от возвышенных до всем известных.
Напоследок опостылевшая Золушка информирует принца о том, что женщина из зеркала существует и даже не против, а найти ее можно по адресу "Замок Наг-Нараон, Синий Алустрал", что, естественно, черт знает где, на деревне у дедушки. Очень скоро наш герой обнаруживает, что женщина из зеркала - жена его дяди. Стало быть, его тетя. Фрустрация (и инфаркт, будь Элай постарше)? Да. Но заодно и... зародыш кровавой драмы, приводящей, ни много ни мало, к генеральной репетиции Апокалипсиса.
Как всякий может догадаться, заглянув в свое сердце, герой не находит способа обуздать свое кровосмесительное вожделение. И отказываться от своих претензий не желает, причем "погода благоприятствует". Вот тут-то и начинается драма.
Есть такой миф, что драма - жанр отживший. Когда говорят "драма", имеют в виду Эсхила, Расина, Ибсена, Шекспира. А о наших с вами современниках и соотечественниках почему-то забывают. Благополучно забывал о них и я. Пока не ознакомился с "Путями Звезднорожденных". Когда в четвертом часу ночи я закрыл дочитанную книгу и, как сомнамбула, побрел к холодильнику в целях питания, я осознал - пришло время расширить свое "школьное" понимание драмы и подыскать для "Путей Звезднорожденных" местечко на книжной полке. Как раз между "Гамлетом" и "Песнью о Нибелунгах". Что я и сделал.
Возможно, мой поступок покажется необдуманным и сумасбродным (Шекспир и Зорич - ничего себе компания!). На этот случай у меня заготовлены объяснения.
Слово "драма" буквально переводится с греческого как "действие".
Имеется в виду "действие" не просто так - вялые событьица вперемежку с плесневелым философствованием на вечные офф-топики "Хочу ли я? Могу ли я? Махно ли я?" (наша "умная" фантастика, к сожалению, ломится от зевотных примеров).
Драма - действие сюжетное, конфликтное, парадоксальное и хорошо структурированное на сцены, акты и действия. Именно необходимость выстраивать мизансцены делает драму (как литературный жанр) такой кинематографичной, причем кинематографичной в самом правильном, ласкательном смысле этого слова. А.Зорич удивительно нагло и ухватисто справляется со всеми задачами драматурга, экстерном сдает все экзамены на "сюжетность" и "конфликтность" (так и хочется спросить, где он был десять лет назад, когда все учились бездельничать и болтать о политике?). И потому Зорич, как обскакавший конкурентов на два корпуса, получает от меня лавровый венок. Роман "Пути Отраженных" настолько кинематографичен, что, дочитывая книгу, вы не можете поручиться, прочитали ли вы роман, или просмотрели насыщенный, полнокровный фильм, снятый режиссером с отчетливыми проблесками гениальности.
Это комплимент. И после этого комплимента любая зубастая критика, которую я все-таки хотел бы высказать в адрес А.Зорича, будет звучать жалким поскуливанием человека, который не желает примириться с мыслью о том, что nobody's perfect. И все-таки.
Роман сопровождает детская, вульгарно географичная, унижающая драматургию карта местности с высотками и низинками. Возможно, требование издательства ЭКСМО было таким: "Карта обязательно". И тем не менее, мне тяжело понять, почему А.Зорич решился на такое опошление своего замечательного романа. У меня есть предположение, что не будь этой уродской карты, ни одному читателю бы в голову не пришло, что он имеет дело с фэнтези, а не с исторической драмой. И, возможно, это было бы к лучшему.
В романе ужасающее количество военщины и политиканов. Все бесконечно воюют, интригуют один против другого и задираются по всякому поводу. Конечно, конфликт есть конфликт. Он должен быть острым и таким, чтобы клочья летели. Но когда автор разворачивает батальную сцену толстовского размаха, конфликт начинает размываться и... рассеиваться как дым среди автоматно-арбалетной трескотни.
