Это была уже хохма, а при хохме отступать не полагалось. Леший с угрозой проговорил:
— Вот так, значит? Ладно. Ладно. Вы так, и мы так. Только чтобы потом без скандалов.
Ворча на ходу, он отправился искать бабу. Надин сказала:
— Ну вот мужик и пристроен, теперь можно делом заняться.
Они стали разглядывать мужчин, прикидывать варианты. Одного одобрили обе сразу: рослый блондин с крупным грубоватым лицом стоял у окна, облокотившись на подоконник, от его вызывающе белой куртки веяло уверенностью и почти курортной свободой. Какая-то в кружевах разлетелась к нему на белый танец. Он поглядел на нее с недоумением, танцевать пошел, но едва кончилась музыка, бросил посреди зала и вернулся к своему подоконнику.
— Ценит себя! — неодобрительно заметила Дарья.
— А ты думала, — спокойно отозвалась Надин, — такие собой не дешевят.
— А тогда чего сюда притащился?
— Мало ли… Может, жена ушла, пятая или шестая. Или в жилплощади нуждается. А то просто в общежитии отловили — помнишь, эта, у входа… Да ладно, тебе-то что? Притащился, и слава богу. Вот будет опять белый — беги, пока не обогнали.
— Чести много.
— А для хохмы.
— Разве что для хохмы…
Этот вариант Дарью устраивал, он не касался достоинства.
Но следующий танец был не белый, и их обеих пригласили. Почти одновременно подошли двое, Надин взял тот, что посимпатичней, а к Дарье подкатился, щуплый мужичишка, одетый, правда, модно и дорого, в серую импортную куртку с замшевой грудью и вязаными рукавами. Чести, что и говорить, было не много, но Дарья почувствовала себя уверенней: уж лучше танцевать с кем придется, чем дурой на выданье жаться у стены.
Несмотря на мелкую конституцию, кавалер выплясывал умело и даже порывался выделывать какие-то фигуры. Дарья не поддалась: и не дискотека тут, и она не девочка. Она вообще считала, что надо вести себя соответственно возрасту, ну, может, лет на пять меньше, ну на десять. А пенсионерка под пионерку — смешно и больше ничего.
Видимо, кавалер оценил ее сдержанность, потому что спросил вежливо и даже с робостью:
— Простите, как вас зовут?
Она глянула на него высокомерно, выдержала паузу и только тогда назвалась. Он тоже представился.
— Георгий. Можно Жора.
Слегка кивнув, Дарья приняла это к сведению — ни Георгием, ни Жорой называть его она не собиралась. Но когда танец кончился, кавалер удивил — он не повел ее к Надин, а прямо среди зала спросил:
— Слушай, ты врать — умеешь?
Дарья даже растерялась — ишь ты, так сразу и на «ты». Но автоматизм сработал, ответила надменно:
— А я вообще никогда не вру.
— Ну, таких людей не бывает, — отмахнулся Жора, — все врут, даже я иногда. Лучше скажи — сейчас не врать можешь?
Ей стало любопытно, и она ответила:
— Ну, допустим, могу. А что?
— Тогда давай поговорим.
— Ну давай, — согласилась Дарья. Хохма так хохма.
— Ты зачем сюда пришла?
— Интересно… А ты зачем?
— Да ты не обижайся, — успокоил он, — ведь не так просто пришла, верно? И я не так. Сюда просто не приходят. Так чего темнить? По-моему, лучше честно, на вранье только время уходит, и больше ничего. Все равно же все понятно. Ты вот, например, замуж думаешь, да?
— Интересный разговор, — сказала Дарья, — мало ли чего я думаю.
— Да ты не темни, зачем темнить-то?
— Ишь ты, — она посмотрела на него, — сам-то темнишь.
— Я? Да где я темню? Я прямо говорю: нужна жена. Жена и пацан.
— Ишь ты, пацана ему!
— Можно и девку, — согласился Жора. — В общем, ребенок. Есть готовый — пожалуйста. Я человек прямой: понравится женщина — ноу проблем. И сразу пропишу.
— А чего это тебе так пригрело? — осуждающе поинтересовалась Дарья. Мужичонка был ей безразличен, но не понравилось, что он в первом же разговоре так араписто все обещает. Сам дурак или дуру ищет?
— Обстоятельства, — сказал Жора. И чуть помедлив, объяснил: — Ломают нас. Дом ломают.
— Та-ак, — протянула Дарья, — надо же!
— Чего — так? Ну чего — так? — заторопился Жора. — Я же не из-за этого. Давно жениться хотел, я по натуре вообще человек семейный. Теперь просто срочность появилась.
Уже заиграли новое, может, даже белый танец — Надин делала Дарье знаки. Но нельзя же было посреди разговора взять и уйти: это было бы грубо, а грубость Дарья не уважала. Какой бы человек ни был, а грубить не надо, этим никогда ничего не добьешься, только покажешь плохое воспитание.
