– Да все хотим!
– Да! Чего спрашивать?
– Хочу стать свободным!
– Прямо сейчас!
Высказались все, да ещё так экспрессивно.
– Я и не сомневался, – кивнул я в ответ, когда поток выкриков прекратился. – Хочу ещё сказать, что я освобожу вас от клановой присяги. Но с клятвой, что всё происходящее здесь станет тайной, и вы никому ничего не расскажите. Как изюминка, – я обвёл взглядом лица рабов-землян, – вы после этого станете обычными игроками, которых Система станет отправлять на осколки. Не подумайте, что хочу вас напугать. Просто я обязан сообщить все последствия от снятия ошейника.
Последние мои слова пробрали их до печёнок. Из семи человек на лицах трёх отобразилась нескрываемая паника. Да и остальные заметно дрогнули.
– Я всё равно хочу его снять, – первым нарушил молчание Майкл. – И если можно, то остаться в клане.
– И я, – следом за ним подала голос темноволосая высокая девушка. – И ошейник снять, и в клане остаться.
По итогу только трое решили избавиться от ошейников. Двое из них попросились в клан, третий решил рискнуть и стать полностью свободным настолько, насколько может быть таковым человек, отмеченный Системой. Остальные же посчитали, что лучше рискнуть крошечной возможностью столкнуться на Земле с Работорговцем или Рабовладельцем, чем постоянно рисковать на миссиях Системы, где куда быстрее можно сложить голову или опять попасть в плен и далее в котёл либо на алтарь в качестве жертвы. Из них же никто не захотел остаться в клане.
Решение они принимали долго. Когда мне спустя час надоело их ждать, я сообщил, что оставлю их здесь до своего следующего визита. А пока нужно возвращаться на Землю. И сразу же ломающаяся четвёрка рабов дала ответ, который я выше озвучил.
Ящеролюдка к этому времени уже сняла ошейники с троицы их товарищей.
Услышав решение – кстати, догадывался, что они решат, и угадал – я отдал приказ готовиться к переходу на Землю. А пока все суетились, отвёл в сторонку Ва’Апа и дал ему инструкции, что делать дальше. С появлением Работорговца открылись новые возможности для экспансии и укрепления власти моего клана в этом мире.
ИНТЕРЛЮДИЯ
В большом и очень дорого обставленном кабинете собрались четверо мужчин. Все были уже в годах. Одному и вовсе недавно исполнилось семьдесят. Это был полностью седой мужчина среднего роста и чуть полноватый. На встречу он пришёл в брюках и водолазке. Вторым был ещё более полный мужчина пятидесяти пяти-семи лет, ростом под два метра, краснолицый, весом, наверное, свыше полутораста килограмм. Третий выглядел моложе пятидесяти, хотя на самом деле в этом году ему стукнул пятьдесят один год. Был он чуть выше среднего роста, сухопар и с очень внимательными серыми глазами, которые просвечивали собеседников своего владельца, как рентгеном. Любому незнакомому с ним при встрече немедленно пришло бы в голову сакраментальное «контора». Последним в кабинете оказался мужчина, в котором Илья Чибисов, окажись он здесь, опознал бы своего куратора от правительства, чьего сына он вытащил с системного осколка.
– Значит, у «вулканцев» появился жетон перехода в соседний мир, в мир наших соперников по Игре? – мужчина в водолазке посмотрел на депутата.
– Да.
– Продаст?
– Сейчас вряд ли. Или ему нужно предложить не менее ценную вещь.
– Он совсем не подконтролен?
– Если так можно сказать, то плясать под нашу дудку он не станет. Но от тесного сотрудничества не отказался. Мне удалось в его клан внедрить своего человека, игрока одного из первых инициировавшихся с классом Шпион. Способность позволила обойти клановые обязательства и скрыть свою принадлежность к Системе. Хорошо, что класс у Чибисова бытовой, и он не разглядел мелкие шероховатости, на которые обратил бы любой другой, воин или маг.
– Хорошо-то хорошо, но терять один из первых кланов не хочется, – недовольно покачал головой собеседник депутата.
– Скоро мы обзаведёмся своим, где только наши люди, причём проверенные и верные, – подал голос мордатый тяжеловес. – А потом «Медведи России» обгонят всех выскочек.
– Ещё бы им не обогнать, – сердито сказал старик, который, судя по поведению, был главным в кабинете. – Столько ресурсов в этот проект уже вложено. Но если они не оправдают усилий, то я буду расстроен.
