Мне бы хотелось рассказать вам об Элизабет. Она обратилась ко мне с просьбой провести для нее сессию по возвращению в прошлую жизнь, поскольку с самого детства ее беспокоил повторяющийся сон. В этом сне она стояла на коленях перед могильной плитой на продуваемом ветром кладбище, которое находилось, как ей казалось, у вершины утеса. Элизабет не покидало чувство ужаса, кроме того, она слышала, как кого-то зовут по имени: «Энни». Повзрослев, Элизабет стала видеть этот сон еще чаще, и тогда она заметила, что ей удается четче разглядеть местность. Кто-то по прежнему произносил имя «Энни», но никаких новых подробностей не возникало. Чувство страха и замешательства переполняло Элизабет, и это стало угнетать ее.
Года три назад она впервые отправилась в Уитби, в графстве Йоркшир, и была поражена, когда узнала то место — монастырь и кладбище на вершине утеса. Она немедленно помчалась к той самой могильной плите, где все начинало вызывать у нее те же чувства, что и во сне. Конечно, было бы замечательно, если бы надпись на памятнике гласила «Энни», но она была слишком старой, чтобы ее можно было прочесть!
Элизабет была уверена, что разгадка кроется в ее прошлой жизни, и обратилась ко мне, чтобы я провела ее туда. Безусловно, даже если вы думаете, что знаете кое-что о своей прошлой жизни, все же ваше подсознание может привести вас куда угодно, и об этом я сообщила ей прежде, чем мы начали (Превосходно — никогда не знаешь, получишь ли желаемое.)
Образы жизни, в которую попала Элизабет, были очень четкими, и она рассказала, что одета в коричневое платье из грубой ткани. Казалось, ее ступни обмотаны или перевязаны какой-то грязной тканью, а на тонком кожаном поясе висит ключ, который был для нее очень важен. Это был ключ от каменного здания с соломенной крышей, внутри которого была всего одна комнатушка. Стояло оно обособленно на краю тропинки, огибающей поля и ведущей к городу, видневшемуся в отдалении. Элизабет чувствовала, что была очень худа, а руки у нее были такие красные и воспаленные, словно она работала прачкой.
По-видимому, в хибарке она заботилась о неком родственнике, который был старше ее и которого она звала Джеком. Он выходил из дома, когда Элизабет была неподалеку, но оставался в нем, когда она уходила на работу в большой дом, который располагался поблизости. Звали ее Мэгги, а не Энни. В большом доме она была самым последним человеком, но понравилась одному молодому мужчине, которого звали Чарльз или Чарли. Судя по всему, он был сыном хозяина. Молодой человек воспользовался ее доверчивостью и влюбленностью, и это, как водится, привело к рождению ребенка. Родственники молодого человека не позволили ему жениться на ней, хотя она всегда считала, что однажды он все-таки сделает ей предложение, и была уверена в том, что он любит ее.
Затем мы перешли к тому периоду, когда ребенку было около года, и он, не переставая, кашлял. Не было ни лекарств, ни денег на них — ребенок умирал. В этот момент Элизабет очень расстроилась и стала выкрикивать имя ребенка: «Энни, Энни!» Она рассказала, что малышка умерла у нее на руках.
Затем мы снова продвинулись чуть дальше. К тому времени Джек тоже умер от сердечного приступа или удара, и Мэгги ходила на кладбище у утеса и стояла на коленях у могилы. Джека и Энни похоронили именно там, потому что и город, и церковь были недалеко от того места, где жила Мэгги.
Как-то мимо проходила кухарка из большого дома, где работала Мэгги. Она подошла к ней и рассказала, что родители женили отца Энни на другой. Мэгги упала духом. Элизабет ярко описала, как встала, повернулась в сторону склона, подбежала к краю утеса и бросилась вниз. В тот же момент она стала кашлять, задыхаться и хвататься руками за воздух. Она рассказала, какой холодной была вода и какими огромными были скалы вокруг, как она выплыла на поверхность и впала в отчаяние от того, что не умерла. Но потом ее снова накрыло волной.
Я помогла ей оставить тело и посмотреть на него сверху. Тогда она, наконец, успокоилась и сказала, что счастлива, ведь теперь может отпустить эту жизнь и снова быть вместе с Энни.
