Реальность неведомого - страница 12

Что я там, на причале, делал в течение неполного получаса? Чем занимался? Что конкретно как офицер КГБ обнаружил? И куда, наконец, подевалась шхуна, если, по данным поста пограничной охраны у выхода из порта, она не покидала его акваторию? Можно было не сомневаться, что пограничники дадут именно такую справку – мол, не покидала шхуна порт… Если не покидала, то где она? И как прошляпил ее таинственное исчезновение я, офицер КГБ, лично отправившийся инспектировать иностранную, по всем приметам, посудину?

Такие или примерно такие вопросы мне непременно задали бы в моем родном Комитете, если бы слушок о моем контакте со шхуной дошел до него. И начались бы у меня специфические служебные неприятности. Сплошная нервотрепка. Дело как пить дать окончилось бы строгим служебным взысканием – причем в лучшем случае. То есть моя карьера была бы измарана жирным черным пятном. А такие пятна в КГБ ох как нелегко стираются, со временем забываются… Слушок, однако, до Комитета не дойдет, подумал я, мысленно усмехнувшись. Ибо я пресек его на корню, ликвидировал в зародыше.

Нахохлившись, чуть сгорбившись, я сидел в машине на водительском месте, глядя в одну точку перед собой. По лобовому стеклу «Москвича» струились потоки воды. Дождь громко барабанил по крыше автомобиля. Перед моим внутренним взором роились кошмарные видения – трубка с окуляром, порхавшая в воздухе по трюму, мужчина с многочисленными рожками на черепе, его мгновенное превращение в сущего дьявола с кривыми когтями, туманное облачко, накрывшее собою шхуну… Я почувствовал, как испарина выступила на моем лбу.

В доме москвича В. Пичугина однажды на короткое время обосновались некие загадочные невидимки.

На снимке: В. Пичугин держит на руках свою дочку, а справа от него – таинственные «черные объекты» в воздухе, не наблюдавшиеся визуально в доме.

Не о таких ли «черно-бархатных пятнах» рассказывает в своем контактном сообщении А. Невзоров?

Руки, лежавшие на рулевом колесе, начали подрагивать. Пришлось крепко стиснуть пальцами баранку, чтобы унять дрожь.

Да, с удовлетворением подумал я, линия поведения, избранная мною в разговоре с Виталием и его приятелем, была единственно верной.

Работа в Комитете госбезопасности полностью устраивала меня, временами даже нравилась. Она неплохо оплачивалась. Я ни в коем случае не хотел потерять ее – тем более с устрашающей перспективой перехода из КГБ прямиком в сумасшедший дом. А туда я непременно угожу, если раскрою рот и честно, пункт за пунктом, доложу начальству обо всем случившемся со мною на борту шхуны «Элизабет». О трубке с окуляром. О демоне-оборотне и о его невероятных по смыслу, жутких речах. О том, как я был выброшен неведомой силой из трюма шхуны на причал. И наконец, о том, как «Элизабет» прямо у меня на глазах растаяла в воздухе…»

По утверждению Анатолия Невзорова из Красноярска, в течение трех месяцев он наблюдал время от времени вокруг себя загадочные феномены. В воздухе плавали «черно-бархатные пятна», а между ними серебрились крохотные звездочки, тоже сновавшие туда-сюда. В конце февраля привиделся Анатолию необычайно яркий сон, тяжелый и мерзкий.

Приснилось, быстрым шагом приближается к нему человек в черной рясе и с темными мешками под глазами. Он молча обходит Анатолия сбоку, становится сзади него и кладет свою очень тяжелую руку на его плечо. А Невзоров тем временем, к собственному изумлению, произносит какие-то непонятные заклинания… Человек в черной рясе ритмично давит ему на плечо рукой и принуждает кланяться в такт произносимым заклинаниям. При этом Анатолий четко ощущает одно-единственное чувство – чувство омерзения и гадливости, доходящей почти до тошноты.

Спустя какое-то время после неприятного сна Невзоров внезапно осознал себя находящимся, как он выразился, «под гипнозом сил тьмы». К его величайшему ужасу, прямо в голове зазвучали однажды чужие низкие мужские голоса. Они басовито забубнили: «Отныне ты – наш!… Мы теперь никогда не выйдем из тебя… Ты порабощен нами!»

И – сдержали свое слово. Не вышли из человека. Устрашающие голоса звучат в сознании Анатолия по сей день. Их монологи полны угроз, обильно насыщены площадной бранью.