– Вы – сестра Маргариты Андреевны? – смутился он еще сильнее. – Очень приятно…
– Скажите, а нет ли здесь еще одного Аристарха Аристарховича Дубровина? – подумав, спросила на всякий случай Клава.
– Нет, я один! А что? – почему-то испугался тот.
– Ничего, это я так… – Клава попыталась вызвать в себе прежнее боевое настроение, но у нее ничего не получилось. – Рита на вас жалуется, – неожиданно сказала она.
Аристарх Аристархович вздрогнул и побледнел.
– По… почему – жалуется? – шепотом спросил он. – Кому жалуется?
– Мне жалуется, – сказала Клава. – Вы к ней несправедливо придираетесь и каждый раз заставляете всю работу переделывать.
– Это она вас ко мне послала?
– Нет, это исключительно моя инициатива! – надменно произнесла Клава. – Я подумала – ведь кто-то должен за нее заступиться, да?..
Аристарх Аристархович ослабил узел у галстука, словно тот его душил.
– Я… я никогда не предъявлял к Маргарите Андреевне повышенных требований… – пробормотал он. – Наоборот, я всегда стремился ей помочь как молодому специалисту… Она еще столько ошибок позволяет себе делать по невнимательности… А если их не исправить – то ее уволят! А я совсем не хочу, чтобы ее увольняли…
– Так вы хотели ей помочь? – растерялась Клава. – Во дела… А Ритка вас как злодея расписала!
– Она меня ненавидит, – горестно закивал Дубровин. – Я к ней со всей душой, а она…
У Аристарха Аристарховича был такой несчастный вид, что Клаве его стало жаль. «Ну, Ритка! – рассерженно подумала Клава. – Я тебе еще покажу! Наверное, про меня тоже другим рассказывает, какая я плохая и как мешаю ей жить! Ох, зря я сюда пришла…»
– Аристарх Аристархович, простите меня, – вздохнула Клава. – Это Ритка во всем виновата! Больше никогда не буду ей верить. Да, и, если можно, не говорите ей, что я сюда заходила…
– Не буду, – обещал Дубровин. – Но все-таки очень хорошо, что вы, Клава, встретились со мной. Посоветуйте – что мне делать? Как сделать так, чтобы Маргарита Андреевна относилась ко мне лучше?
– Не знаю, – мрачно буркнула Клава. – Ритка обо мне тоже плохо думает – считает, что я ей всю жизнь испортила. Из-за ее характера у нас даже рыбки в аквариуме сдохли!
У школы было пусто. Занятия давно кончились, ученики разошлись, журналистов с камерами тоже не было. Словно Электрону уже вынесли приговор…
– Наконец-то! – из-за угла к Клаве бросились друзья – Зина, Руслан, Глеб, Люся Липкина с Дашей Суржиковой…
– Мы думали, что ты не придешь!
– Скорей, педсовет уже начался…
Они ворвались в школу, взлетели по лестнице, остановились перед дверью в учительскую.
– …я требую, чтобы к Петру Никифоровичу были применены самые жесткие санкции! Этот человек не должен быть учителем! – донеслось из-за двери. – Тем более что есть свидетель – Балашов. Моя дочь из-за вашего Петра Никифоровича едва не осталась инвалидом!
– Светкин отец речь толкает, – прошептал Глеб. – Ну вперед!
И он распахнул дверь.
В учительской было полно народа – несколько преподавателей, Электрон, Света Родченко со своей загипсованной рукой, ее отец, еще какие-то люди – вероятно, та самая комиссия из Департамента образования… А у окна стоял Денис Балашов. Он встретился глазами с Клавой и вздрогнул. А Света Родченко гневно сузила глаза.
– Кошкина? Аверин?.. Вам чего? – сердито спросила Вера Ивановна. – Не видите – тут педсовет идет!
– Стелла Власовна, мы – свидетели! – громко произнес Глеб. – Мы тоже хотим дать показания.
– Какие еще показания? – запыхтел Светин отец. – И у вас есть претензии к учителю физики?
– Нет, – негромко, но очень отчетливо произнесла Зина Хромова. – Мы собираемся защищать Петра Никифоровича.
Электрон, бледный, но по-прежнему спокойный, быстро повернулся к ним.
– Петр Никифорович, мы знаем, что вы ни в чем не виноваты! – закричала Клава.
– Кошкина, что за дикие вопли? – недовольно произнесла Стелла Власовна. – Мы уже во всем разобрались… Покиньте помещение.
– Не покинем! – возмутился Руслан Медведев. – У нас есть что сказать!
– Действительно, пусть ребята выскажутся! – сказала полная седая дама, возглавлявшая комиссию из департамента. И все остальные тоже зашумели, призывая выслушать вошедших, – кроме, разумеется, Светы с отцом. Хочешь не хочешь, но Стелла Власовна была вынуждена согласиться с мнением большинства.
