Гамерник, ничего не отвечая, взял ножик и снова начал ковыряться в дыньке. Штукин некоторое время понаблюдал за этим не очень интересным процессом, потом усмехнулся:
– Если бы я снимал кино, то в этой сцене вы бы велели какому-нибудь злобному мексиканцу: «Убей его!», но я кино не снимаю. Поэтому, признаюсь, немного слукавил насчет того, что на задний двор за навозом ходил один. Со мной туда заходили еще некоторые сотрудники уголовного розыска, в отличие от меня – действующие, а не уволенные.
Гамерник оторвался от дыни и скучным голосом сказал:
– Если бы я снимал кино, то я спросил бы «сколько?». Но я не снимаю кино. Поэтому – продолжайте, а то я пока сюжет не до конца понимаю. Вы ведь, кажется, сюда один пришли, без взвода «малиновых околышей»?
– Я пришел с предложением, – пояснил Валера, и брови хозяина кабинета вернулись на исходное положение.
Гамерник неторопливо встал, подошел к своему рабочему столу и включил громкую связь:
– Попрошу чая и тишины!
Затем он повернулся к Штукину:
– Вы любите конфеты «Мишка косолапый»?
Валерка от неожиданности даже чуть растерялся:
– Н-не знаю… А это вы к чему?
– К чаю, – объяснил Гамерник. – Это я без намеков. Просто к чаю у меня конфеты «Мишка косолапый».
«А он очень даже не дурак!» – подумал про себя Штукин. Но вслух сказал о конфетах:
– «Мишка косолапый» – лучше «Сникерса».
Гамерник понимающе кивнул и с той же интонацией, с какой спрашивал о конфетах, задал новый вопрос:
– А в книжном магазине вы за мной так неуклюже следили или же расшифровались специально?
Валерка врать не стал:
– Ни то, ни другое. Это была просто случайность.
– Мэй би, мэй би, – протянул Гамерник, демонстрируя свое знакомство с английским языком. В этот момент вошла секретарша с подносом. Пока она расставляла чашки и вазочки, Валерка внаглую очень внимательно разглядывал ее ноги, почти не прикрытые короткой юбкой. Гамернику это было неприятно, но он умудрился почти никак не проявлять это внешне. Правда, когда секретарша вышла, в голосе хозяина кабинета достаточно явственно прозвучали нотки раздражения:
– Можно я задам тебе пару вопросов?
Ответить Валерка не успел, видимо, вопрос был риторическим, точнее – просто прелюдией к настоящему вопросу:
– Юнгеров – хороший человек?
Сергею Борисовичу снова удалось удивить Штукина, который, пожав плечами, ответил якобы по-английски с последующим переводом.
– Хум хау – в том смысле, что: кому как, он человек.
– А я?
– А вы другой человек.
– Ну-ка, ну-ка… А поподробнее?
– А поподробнее – вы друг без друга не можете, наверное. В этой никем не оговоренной весовой категории других участников соревнования больше нет.
Гамерник улыбнулся и взял свою чашку, но отхлебнуть не успел – рука дрогнула и несколько капель чая упали на костюм. Сергей Борисович досадливо скривился и поставил чашку обратно на блюдце.
– В чем-то ты, может быть, и прав… В космическом смысле… Ладно. Ты уверен, что я кого-то там подослал. Я считаю по-другому. Что спорить-то… Дело ведь не в этом. Это же повод. Так?
Валерка выдержал его взгляд:
– Не знаю.
Гамерник дернул губой:
– А чего тут знать-то? Ты сколько денег зараз держал в руках когда-либо? Максимально?
Штукин сморщил лоб, припоминая:
– Ну… на новую «девятку», наверное…
– Понятно. – Гамерник даже не стал скрывать снисходительных интонаций. – «Шесть тысяч четыреста»[9], как Шура Балаганов. Да ты не обижайся – это нормально. Я просто вслух измеряю долевые участия. Мне это не опасно, так как банкую я, а тебе – полезно. Так с чего начнем?
Валера еще не утратил своего изначального настроя и запала, однако внутренне не мог не признать, что разговор идет совсем не по той схеме, которую он нарисовал себе заранее. Гамерник умело перехватывал инициативу.
Штукин склонил голову к плечу:
– Насчет «с чего начнем» – я немного сбит, честно говоря…
– О, как! – засмеялся Гамерник. – Как приходить с пошлой фразой «Дай чего-нибудь из денег!» – так это нормально. А как дошло до моего скромного вопроса «сколько?» – так ты и растерялся!
Валера развел руками и вдруг словно опомнился:
– Ну, у меня же нет такого опыта, как у вас… Вы меня все равно переговорите… А кстати, почему это я вас на вы, а вы меня на ты?
