Мне хотелось поговорить с Ивановым и узнать подробности того, как он оказался здесь, поэтому порталом я не уходил, ждал. Гоблины в это время закончили приготовления – и один из них высыпал в первый костер щепотку трав. После этого дым заволновался, словно оживая, и сформировал угловатую руну, которую забрал второй гоблин – дымная фигура при этом обвила его руку, как змея. В это время главный гоблин кинул щепотку трав во второй костер, где также дым сконцентрировался в руну, которую оказалась уже на другой руке собирателя.
Третий костер, после того как в него оказалась закинута щепотка трав, ярко вспыхнул, и вместо руны из дыма над ним сформировался огненный глаз. Гоблин-собиратель подошел к нему, и протянул руки, с которых к глазу потянулись дымные змеи. Соединившись, оба дымных следа сплелись в сочащуюся серой мглой змею, которая открыла горящую огнем пасть. Сразу же она попыталась атаковать держащего ее на вытянутых руках гоблина, но ему помог оказавшийся за его спиной шаман, выставивший перед лицом напарника полупрозрачный щит.
Оба гоблина, тесно прижавшись друг к другу, подошли к Иванову, а тот бесстрашно взял сотворенную шаманством змею, резким движением схватив ее за шею левой рукой. Дымный хвост тут же обвился вокруг запястья старика, оставляя ожоги на коже, огненная голова заметалась, но перехваченная правой рукой, оказалась направлена в ладонь левой.
Не удержавшись, старик вскрикнул, когда змея разорвала ему плоть, опаляя кожу. Но потом Иванов лишь поморщился, больше так явно не показывая боли. Я же вздрогнул, наблюдая за тем, как огненная голова змеи сжигая кожу, постепенно проникает в кисть старика, начавшую багроветь.
- Каленым железом коммунизма выжжем черную скверну капитализма, - явно на ходу спародировав настроение атмосферы нашего родного мира, продекламировал Иванов. – А больно ведь, - добавил он чуть погодя, присовокупив несколько резких выражений.
После того, как он упомянул про скверну, я заметил, что его левая рука покрыта отнюдь не татуировкой рунной защиты. Невольно подойдя ближе, понял – кожа Иванова бугрится черными плетьми глянцево-блестящих наростов. Старик был явно поражен черной скверной, при этом не умирая и не превращаясь в зомби.
- Сейчас-сейчас, подожди, - заметив мой интерес, прошипел Иванов. Ему было очень больно – старик побледнел, на лбу выступили бисеринки пота. Гоблины в это время плели уже следующее шаманство, уже с тремя кувшинами – и когда водная змея оплела шею и плечо Иванова, он облегченно выдохнул. Видимо, водяная змея отсекла боль, оставив ее в пораженной, почерневшей руке, по которой уже пробегали искры. Огненная змея, созданная гоблинами, планомерно выжигала скверну, при этом превращая в обугленную головешку руку старика.
- Ну что? Здорово! - поднимаясь, протянул мне здоровую правую Иванов. – Давно не виделись.
- Привет, - кивнул я, пожимая протянутую руку.
- Давай хоть познакомимся? – улыбнулся старик. – Иван.
- Иван? – удивился я.
- Иван, Иван, - кивнул старик. – Без обмана. Ты сам откуда?
- Из Питера.
- О! У меня там друг живет, на Ленинском.
- Я тоже на Ленинском, - улыбнулся я.
- Да ладно? – удивился Иван. – А где?
Когда я назвал адрес, Иванов смачно выругался, всплеснув руками.
- Да вы в соседних подъездах, получается! Какая у тебя квартира, пятьдесят пятая? А у него тринадцатая! Фома, такой большой дядька, знаешь его?
- Не, не знаю.
- Ну как не знаешь, рама двухметровая? Он еще мед любит, наверняка…
- Я там появляюсь нечасто, и с соседями не знаком, если честно, - пожал я плечами.
- Ну ладно. Слушай, вдруг у тебя вернуться получиться… можешь к нему зайти сказать, что…
- Что?
Некоторое время Иванов подумал, причем все это время его лицо светилось невероятным, почти детским счастьем, а потом выдал мне несколько посланий. Кроме того, что московский Спартак дно, Динамо Киев топ, а Бразилия больше никогда не возьмет кубок мира, Фоме мне следовало передать, что долг Иванов не забрал только из-за того, что попал в другой мир.
После того, как он уверился, что я все запомнил, достал объемный кожаный бурдюк.
