Откуда же тогда взялось ощущение утраты и отчаяния, если на самом деле он ничего не узнал за первые три жизни? Было ли это просто страшным сном? Мог ли Субару найти какие-то доводы, чтобы опровергнуть слова Беатрис, не сводящей сейчас с него презрительного взгляда? Или он в самом деле не имел даже ничтожного представления о том, кем были эти две служанки?
Несмотря на то, что считал их близкими людьми и хотел защитить...
— Неужели я так ничего и не осознал и, находясь в неведении, повёл себя как полное ничтожество?..
Отныне ты — обычный человечишка, не имеющий к делу никакого отношения.
Субару ничего не знал о них. Он упустил все шансы и остался ни с чем.
Тьма затопила его глаза, и воспоминания о днях в особняке одно за другим исчезали, трескались, рассыпались осколками — и сердце Субару вместе с ними.
Он лежал на холодной земле и, прикрыв глаза ладонями, стонал от невероятной беспомощности. Или всё это с самого начала было лишь сном? Неужели всё — лишь бессмысленная иллюзия?
— Ну и долго ты тут собираешься валяться? Пока она не найдёт тебя?
Беатрис нетерпеливо схватила его за запястья и потянула изо всех сил, пытаясь поставить на ноги.
Прикосновение её рук неожиданно заставило Субару отбросить мучительные мысли. Не обращая никакого внимания на потуги Беатрис, он торопливо ощупал и даже взвесил её ладошки в своих руках.
— Эй, чего это ты вдруг? Чем тебя так заинтересовали мои ладони?
— Эти руки... Я чувствовал подобные прикосновения раньше. Не ты ли это была?
— Ещё чего! Я бы жалела об этом до конца жизни, мнится мне, — сказала Беатрис и, отпустив его руки, отвернулась.
Субару несколько раз сжал кулаки, припоминая до боли знакомое ощущение тепла.
Это случилось в прошлую ночь, когда ему снился кошмарный сон.
— Кто-то держал меня за руки...
Беатрис с подозрением сдвинула брови. Субару поднял кисти на уровень лица.
Одному человеку было бы затруднительно держать спящего за обе руки, даже если бы он улёгся рядом с ним на постели.
Значит, это были...
— Рам и Рем.
Это были сёстры! Видя, как он страдает, они проявили милосердие и попытались хоть немного унять его боль.
Я убью тебя!.. Полный ненависти крик звенел в его ушах, словно проклятие. Жестокие слова, безжалостно пронзающие душу. Но вместе с ними... звучали и безутешные рыдания старшей сестры. Рам убивалась, кровавыми слезами оплакивая свою отрезанную по живому половину.
И какой-то уголок разбитого сердца Субару плакал вместе с ней.
Он был из тех людей, что всегда выбирают путь наименьшего сопротивления. Он не хотел испытывать боль, страдания, отчаяние. Одна лишь мысль о них вызывала желание сбежать подальше.
«Но какие же глупости... приходят в голову...»
Ему больше не хотелось никуда бежать. Он желал что-то сделать.
— А ведь мне с таким трудом удалось сохранить собственную жизнь...
Субару вспомнил, как, сгорая от стыда, просил Беатрис защитить его, благодаря чему и пережил эту ночь. И мысль о событиях первого дня нового круга наконец-то помогла Субару принять решение.
— Да, — сказал он сам себе. — Моя жизнь — это моя жизнь.
В самом деле... что плохого в том, чтобы искать лёгкие пути?
— Я сам выбираю, как мне жить...
Этими словами он отрезал последние пути отступления. Не понимая, что он имеет в виду, Беатрис сдвинула брови. Но прежде чем он успел сказать ей хоть слово, девочка вдруг обратила настороженный взгляд в сторону леса.
— А ты не очень-то спешила, — произнесла Беатрис с явным сожалением.
Сквозь шелест встревоженной ветром листвы до ушей Субару донеслись чьи-то шаги. Он обернулся. Прямо перед ним стояла девушка с розовыми волосами.
12
— Наконец-то я нашла тебя. Теперь не уйдёшь, — тихо проговорила Рам, сверля Субару немигающим взглядом.
В глазах горела лютая ненависть. От её обычной опрятности не осталось и следа: платье было изорвано о ветки деревьев, наколки на голове не было, и растрёпанные волосы свисали беспорядочными прядями.
Субару знал, что сёстры помогали друг другу одеваться и причёсываться. Они сами как-то обмолвились об этом. Ему были также известны и некоторые другие их секреты.
— Не приближайся, — послышался голос Беатрис. — Пока наш с ним контракт в силе, я не постесняюсь поднять руку даже на тебя.
