— Садились на подоконник, свесив ноги на улицу, и выпивали из горлышка бутылку шампанского за здоровье своих дам. Это даже у кого-то из классиков описано. У Толстого, кажется, в «Войне и мире». Долохов, кажется, или Курагин?..
— И что, это только гусары так развлекались? — с интересом спросила какая-то девушка.
— Ну, уж не знаю! — засмеялся парень. — Я читал про гусаров. Может, и еще кто. Кавалергарды какие-нибудь...
— Да-а... — задумчиво протянула Аллочка и вдруг в упор взглянула прямо на стоящего в двух шагах от нее Сафонова. — Сейчас гусаров нет...
— А вот интересно… — Сафонов внезапно обнаружил с изумлением, что это, оказывается, он говорит! Вернее, его язык, словно независимо совершенно от него самого, все это произносит. — А награда какая-нибудь гусару за это полагалась? Ну, от дамы сердца, за здоровье которой он шампанское пил! — после секундной паузы пояснил он, видя, что окружающие его поначалу не совсем поняли.
Все захохотали. «Браво!.. Браво!.. Да наверняка!..» — раздались кругом крики.
— Не знаю! — суховато ответил парень и с неудовольствием покосился на своего неожиданного конкурента. — Про награду там ничего не было сказано.
Но все уже были на стороне Сафонова.
«Конечно, полагается!.. А как же!.. Награда!.. Награда!..» Полупьяные девицы радостно визжали и хлопали в ладоши.
Но Сафонов смотрел только на Аллочку. Смотрел и не отводил глаза. Он переживал мгновения какого-то высшего, неземного блаженства. Как язычник, воочию узревший свое живое божество. Он общается с богиней! Она смотрит на него!.. разговаривает с ним!..
— Да... — медленно сказала Аллочка, все так же глядя в упор на Сафонова. — Я тоже думаю, что награда полагается... — губы ее тронула легкая усмешка. — Это было бы справедливо.
— Ну, что ж.., — тоже усмехнулся Сафонов, посмотрел по сторонам и громко добавил:
— Тогда остается только найти шампанское!
Все вдруг замолчали. Сначала вокруг них с Аллочкой, а потом и все остальные. Гомон стих. Танцующие пары замерли. Все смотрели только на Сафонова. В комнате внезапно воцарилась мертвая тишина. Даже музыку кто-то выключил.
Сафонов почувствовал, что кто-то сунул ему тяжелую бутылку. Он мельком взглянул на нее, небрежно взвешивая в руке, и шагнул к окну. Прежде чем кто-либо успел остановить его или вообще что-нибудь понять, он уже сидел на подоконнике, свесив ноги на улицу. Какая-то девица рядом истерически взвизгнула и сразу же затихла, неестественно широко раскрыв глаза и зажав рот руками. Все вокруг словно оцепенели и боялись даже пошевелиться. Слышно было, как где-то в глубине квартиры бьется о стекло и недовольно гудит муха.
Далеко внизу чернел асфальт. Подоконник был ровный, скользкий, и Сафонову казалось, что ноги перетягивают его вниз, и он постепенно сползает в бездну. Девятый этаж! Люди внизу, на улице, были совсем маленькие, словно игрушечные.
Осторожно, стараясь не делать резких движений и не смотреть вниз, он принялся аккуратно откручивать проволоку на горлышке. Готово!
Если пробка сейчас хлопнет, я, наверное, свалюсь, — почему-то пришло ему в голову, и он затаил дыхание и облился холодным потом.
Пробка не хлопнула.
Сафонов бережно положил рядом с собой проволоку и принялся возиться с пробкой. Пробка выскочила так резко, что он от неожиданности дернулся назад и сразу съехал вниз на несколько сантиметров. За спиной все дружно ахнули. Сафонов теперь полулежал на подоконнике, сильно откинувшись туловищем назад, вглубь комнаты. Выпрямиться и сесть ровно он не мог. Он понимал, что если он попытается выпрямиться, то неминуемо упадет. И остальные это тоже прекрасно понимали. Тишина стала какой-то неестественной, звенящей. Все, казалось, даже дышать боялись.
Сафонов поднес ко рту бутылку и начал медленно пить. Вливать в себя шампанское.
Только бы не поперхнуться и не закашляться!.. — думал он. — Только бы не закашляться!..
Шампанское было теплое и противное. Оно пенилось, пузырилось во рту, пить было трудно. И казалось, что оно никогда не кончится. Сафонов все пил, пил, а оно все не кончалось и не кончалось. Не кончалось и не кончалось... Половина.., треть.., четверть.., совсем немножечко уже осталось... Ну?!.. Все! Наконец-то.
