В ожидании скорой развязки Владимир приехал на теремной двор Святослава (видимо, тот самый, на котором при Ольге закопали в землю ладью с древлянами) и «сел» там с дружиной. Блуд в это время «дожимал» податливого как воск Ярополка: «Поиди к брату и рьци ему: что ми ни вдаси (взамен киевского стола. — Лет.), яз прииму». И Ярополк пошёл. Напрасно один из «умных» и верных ему людей — Варяжко, — сообразив наконец, к чему клонится дело, пытался удержать его от рокового шага: «Не ходи, княже, убьюття», — и советовал бежать к союзным Ярополку печенегам, чтобы набрать там новое войско. Ярополк потерял не только всякую способность к сопротивлению, но и инстинкт самосохранения. Да и Блуд был начеку. По словам одной летописи, он тут же вмешался. «То ти есть милостник у князя!» — внушительно заявил он Варяжко. То есть: «Перед тобой княжеский любимец» — а не кто-нибудь! Обеспокоенный воевода явно спешил одёрнуть непрошеного советчика, напомнить ему, чьё мнение он дерзает оспаривать. Варяжко ещё более дерзко ответил: «Всяк милостник подобен змеи запазушней!»
Можно представить, как ёкнуло сердце у Блуда. Неужели провал? В самый канун полного торжества! Но, судя по дальнейшему развитию событий, выдержка ему не изменила. Он не схватился украшенными жуковиньем пальцами за меч, не стал затравленно озираться по сторонам в поисках спасения. А у Варяжки, видимо (если этот эпизод не вымышлен), не было каких-либо доказательств своей правоты и предательства «милостника», кроме смутных подозрений. Ярополк ему не поверил. Он явился на теремной двор, и едва «полез в двери», как два варяга «подъяста» его мечами «под пазусе». (Владимир ведь не зря «сидел» с дружиной. На этом совете Ярополку, очевидно, был вынесен официальный приговор, который тут же и привели в исполнение). Блуд в это время быстренько прикрыл двери и «не да по нем (Ярополку. — Авт.) ити своим». Как точно сказано: «своим»... А впрочем, акция была разыграна как по нотам и сделала бы честь и современным службам. Видимо, всё было продумано до мелочей заранее (важно было, например, чтобы Блуд в нужный момент сумел отделить Ярополка от его свиты) и агентурная связь до самого конца работала бесперебойно.
Так произошёл второй государственный переворот в Киевской Руси. Читатели не забыли, наверное, что первый совершил почти за сто лет до этого вещий Олег. Кстати, не кажется ли вам, что они (эти перевороты) чем-то похожи? И тут и там — заговор с помощью импровизированной или заблаговременно созданной тайной службы; заманивание противника в ловушку; политическое убийство с использованием услуг «профессионалов»; войска, ожидающие в засаде или вступающие в дело; демагогическое обвинение соперников в нелегитимности или таком нарушении её, которое ставит их вне закона и вынуждает пламенных борцов за справедливость выступить на её защиту; нежелание слушать доводы обвиняемых, потому что речи о попранной справедливости — это так, для истории, это речи волка из крыловской басни. Помните, что сказал Олег Аскольду и Диру? «Вы не князья и не княжеского рода. А вот я княжеского рода». И тут же восстановил попранную справедливость. А Владимир так и вовсе без разговоров обошёлся. А может быть, все подобные перевороты, в сущности, близнецы-братья? Ведь и в наше время чуть ли не единственный аргумент победителя — что он «от роду княжа» (то есть что ему, по басне, хочется кушать). Разве что «пресса» вела себя по-разному. Действия Олега летописец оставил без комментария, а Владимира и вовсе осудил, хотя и ругал князя с умом, — не самого нового венценосца, а завербованного им агента-переветника. У нынешних же «летописцев» мёд каплет с языка при описании подвигов новых Блудов, а следовательно, и их хозяев. Впрочем, это только так, к слову. «Мы же на прежнее возвратимся», как говаривал древний летописец, когда ему тоже случалось отвлечься.
Остаётся сказать о странной позиции, занятой в отношении Блуда художником Радзивилловской летописи. Он посвятил войне Владимира с Ярополком пять миниатюр. Но при всём старании я не смог обнаружить ни на одной из них нашего героя. Вот, например, Ярополк с дружиной бежит в Родень. Конечно, Блуд где-то здесь. Но все дружинники — близнецы-братья. Любой из них может быть и не быть воеводой. Хотя странная маленькая фигурка на стене Родня, которая пальцами-граблями указывает на хлопающую крыльями «вещую птицу» на дереве, как бы вопиет: тут он, предатель! А вот Владимир с дружиной — и, кажется, с Добрыней — ждёт на теремном дворе. Справа Ярополк размышляет с кем-то из приближённых, что же ему делать в создавшейся ситуации. Однако стоящий перед ним очень симпатичный молодой человек в высокой круглой шапке, с приветливой миной на лице — это, конечно, не Блуд, а Варяжко, чья личность не могла не вызвать горячего сочувствия у художника. Вот, наконец, сцена убийства Ярополка. Несчастный князь как бы распят в проёме дверей, пригвождённый к ним мечами двух свирепого вида молодцев. Владимир, сидя на престоле, хладнокровно руководит трагическим действом. Рядом с ним какой-то простоволосый юноша всплёскивает руками, выражая потрясение происходящим. Но это лишь персонификация потрясения самого живописца, а не реальное действующее лицо и, конечно же, не Блуд, который, как помнят читатели, остался за дверьми.
