При всем желании я не имел возможности лично познакомиться со всеми разведчиками армии. Их было много, очень много. К тому же на войне состав их все время меняется. Однако с некоторыми из бойцов разведывательных подразделений мне довелось встретиться уже в первые дни. И вероятно, имеет смысл рассказать о лучших из них.
Хорошо запомнился мне разведчик 158-й стрелковой дивизии рядовой А. Коршун, который с удивительной находчивостью выбирал наблюдательные пункты. Как правило, он стремился подобраться возможно ближе к противнику, но так, чтобы к НП всегда был обеспечен скрытный подход. Где-то поблизости от Коршуна неизменно находился связной, который мог немедленно доставить в штаб полученные сведения, если они требовали срочного доклада. Было у этого разведчика какое-то особое чутье в отношении выбора объектов для наблюдения.
От небольшой деревеньки, занятой врагом, к выступавшему вперед углом лесу тянулась глубокая траншея. Что происходило в ней, для чего она предназначалась? Установить это было трудно. Вроде бы не пользуются ею фашисты. Но вот Коршун приметил, что только в одном месте нет-нет да и промелькнет голова в каске. Разведчик тут же сообразил, что по каким-то причинам траншея здесь несколько мельче. Сосредоточив свое внимание именно на этом отрезке, он убедился, что вражеские солдаты перемещаются по траншее, которая казалась заброшенной. Мало того, он сумел подсчитать, сколько человек и когда проходят в ту и другую сторону в течение дня. Мелочь? Отнюдь! Именно эти сведения помогли обнаружить два дзота, тщательно замаскированные на опушке леса, установить численность их гарнизонов.
Коршуну не раз удавалось обнаружить наблюдательные пункты противника, его огневые точки, позиции снайперов, на которые в скором времени обрушивался сокрушительный огонь наших орудий и минометов. И зачастую успех приходил к разведчику именно потому, что он, выражаясь его же словами, находил какие-то мелкие зацепки.
Расскажу еще об одном характерном случае. В течение довольно длительного времени на участке, где вел наблюдение Коршун, никак не удавалось захватить пленных. А его доклады свидетельствовали, что подразделение противника, державшее тут оборону, не сменялось. Откуда такая уверенность? После некоторых раздумий я решил сам побывать на месте.
И вот Коршун, которого вызвали в землянку, стал обстоятельно докладывать о результатах своих наблюдений.
Высокий, поджарый, с необычным прищуром внимательных глаз, он говорил неторопливо, солидно:
— Заметил я у блиндажа долговязого гитлеровца, на котором брюки не совсем обычного цвета — желтоватые какие-то. Вот и стал караулить его ежедневно. И сменщикам своим передавал, можно сказать, с рук на руки. Ребята его за эти брюки попугаем еще прозвали. А снайперов тоже попросил, чтобы не трогали этого приметного фрица…
Что ж, дальнейшая логика рассуждений разведчика была ясна. Если «попугай» на месте, значит, подразделение еще не сменилось. Дальнейшая проверка полностью подтвердила правоту разведчика.
Гитлеровцы, разумеется, прекрасно отдавали себе отчет в том, почему, допустим, на позицию артиллерийской батареи вдруг обрушивается шквал исключительно точного, поражающего огня. Все неприятности для врага начинались с разведчиков-наблюдателей. Поэтому фашисты всеми силами стремились обнаружить и уничтожить их. И тут опять на первый план выступала смекалка, находчивость, умение перехитрить врага.
Однажды гитлеровцам удалось засечь наблюдательный пункт разведчика А. Вениамидова. И сразу же по соседству начали рваться мины. Хорошо, что наблюдатель подготовил на всякий случай глубокую щель и успел укрыться в ней. Осколки так и свистели у него над головой. Но визуальную разведку нужно было продолжать. А местность была такова, что широкий обзор открывался только с того самого дерева, которое облюбовал Вениамидов. Как тут поступить?
Разведчик нашел прекрасный выход. Он соорудил чучело и с помощью веревки поднял его на дерево. Фашисты под смех наших бойцов целый день вели огонь по чучелу, принимая его за наблюдателя. Лишь позже они убедились в своей ошибке. На другой же день на ветвях вместо чучела уже сидел сам Вениамидов, на несколько километров в глубину просматривая вражескую оборону. Гитлеровцы не беспокоили его, считая, что мы продолжаем разыгрывать вчерашнюю комедию.
