— Знают. И очень гордятся тем, что им, разведчикам, уделяется такое внимание.
Дождались ночи. Она выдалась темная, беззвездная. В кромешной тьме временами появлялись вспышки, потом доносился звук выстрела. Мне и начальнику разведки дивизии, оставшимся на исходной позиции, конечно же, ничего не было видно. Но мы знали, что где-то впереди, плотно прижимаясь к земле, ползут люди. Те самые, с которыми мы совсем недавно разговаривали: в землянке. Наверное, одежда их промокла, отяжелела. Двигаться становится все трудней. Однако они ползут, ползут…
Захват «языка» планировался в районе рощи. Почему именно тут? Да потому, что мы пока пе знали, какая часть и какое подразделение обороняется на этом рубеже. Следовательно^ нужно было ликвидировать это белое пятно.
Спустя час, быть может, немного больше сержант А. Суслов докладывал о результатах поиска генералу Кудрявцеву.
— Пленный доставлен. И еще пулемет прихватили.
— Молодцы! Ну-ка, рассказывайте подробнее, как все было.
И уже в который раз я получил возможность убедиться, что разведчики воюют куда лучше, чем рассказывают. Суслов переминался с ноги на ногу и молчал. Потом, видно собравшись с духом, начал:
— Ну, значит, пошли… Ну, значит, — он останавливался буквально после каждого слова, — достигли…
С большим трудом удалось нам уточнить детали поиска, узнать, как все происходило.
Когда группа приблизилась к вражеским окопам, четыре разведчика стремительно бросились вперед. Первым спрыгнул в траншею рядовой М. Герасимов. Одного пулеметчика он сразу же подмял под себя и схватил за горло. А вот второго пе заметил. И тот успел выстрелить. Пуля зацепила Герасимова, но он, превозмогая боль, ударил стрелявшего прикладом по голове. Первый же гитлеровец, поняв, что надеяться больше не на что, поднял руки. Все это произошло в считанные секунды.
К месту схватки подоспели товарищи Герасимова. Они связали пленного, помогли раненому выбраться из окопа. Вся группа благополучно возвратилась обратно.
— Как Герасимов? — забеспокоился командир дивизии.
— Перевязали, отправили в медсанбат… Вы уж не серчайте, товарищ генерал, что так получилось…
Да, можете себе представить, что сержант Суслов, прекрасно выполнивший задание, считал еще себя виноватым! Как же, не уберегли товарища!
Вскоре меня вызвали в штаб армии. А спустя несколько дней возвратились и другие офицеры, которым было поручено проверить, как на местах выполняются указания командования по организации разведки. Мы собрались в одной из землянок, для того чтобы обменяться мнениями.
Мерно постукивал где-то неподалеку движок, питавший электроэнергией наши штабные землянки и блиндажи. Временами ритм его сбивался, и тогда единственная лампочка, висевшая под потолком, начинала постепенно меркнуть. Потом, словно спохватившись, двигатель вновь набирал обороты, и чуть светящийся волосок опять накалялся. Бывало, что свет гас надолго, и тогда нас выручала коптилка. Это — простейшее приспособление: гильза, конец которой сплющен, и фитиль, изготовленный из теплой портянки или куска шинельного сукна. Горючее — керосин или даже бензин. Последний, правда, иногда взрывался. Но и тут выручала солдатская находчивость. Несколько щепоток обыкновенной соли делали его практически безопасным.
В тот вечер обошлось без коптилок. Движок тарахтел без перебоев. Мы, расположившись кто где сумел, докладывали о результатах проверки. Доклады были предельно короткими, но содержательными. И после каждого выступления становилось все яснее, что в частях и соединениях правильно поняли смысл приказа, ведут конкретную работу по воплощению его в жизнь.
А день спустя, утром 1 мая, в землянках и блиндажах появилась армейская газета с праздничным приказом Верховного Главнокомандующего. В этом приказе подводились итоги зимней кампании 1942/43 года, указывалось, что всем бойцам необходимо продолжать без устали совершенствовать свое боевое мастерство, точно выполнять приказы командиров, требования уставов и наставлений, свято блюсти дисциплину, соблюдать организованность и порядок.
Особенно волновали слова приказа, обращенные к нам, войсковым разведчикам: «Изучать противника, улучшать разведку — глаза и уши армии, помнить, что без этого нельзя бить врага наверняка»
