Мужчина еще мог броситься в огороды. Там проскочить во фруктовый сад и через дворы вырваться к лесу. Но у бедняги не хватило находчивости.
- О, Jude? - удивился немец.
Жирное лицо офицера расплылось в недобром смехе. Он подал знак, чтобы мужчина подошел.
- Как это?.. Тавай, тавай.
Мужчина остановился. Нерешительно переступил с ноги на ногу, кривясь в напряженной улыбке:
- Но... Если господин офицер позволит... Мне надо идти. Я спешу...
- Мы долго не задержим, - ответил полицай, радуясь своему остроумию.
- Тавай, тавай, - повторил немец.
Полицаи спрыгнули с повозки, щелкнули затворами автоматов и забежали мужчине сзади.
- Но зачем же так? - побледнел и заволновался он, оборачиваясь то к ним, то к офицеру. - Я же не бегу. Я всегда...
- Тавай, тавай, - улыбался офицер.
Мужчина сделал еще несколько нерешительных шагов к повозке и опять остановился.
- Прошу учесть, господин офицер, - заговорил он, то обращаясь к офицеру, то оглядываясь на полицаев, которые толчками автоматов в спину подгоняли его к телеге. - Я всегда уважал Германию...
- Теперь есть хорошо, - сказал офицер. - Теперь не надо ходить. Я буду стрелять.
Оп поднял пистолет. Полицаи отошли в стороны.
- Как это "стрелять"? За что стрелять? - закричал мужчина, по-прежнему обращаясь то к немцу, то к полицаям. - Я ничего не сделал. Я просто шел по лугу. Разве за это можно стрелять?
Немец промахнулся.
Угодливо протрещали автоматы полицаев.
Мужчина упал. Офицер огляделся по сторонам, увидел замерших от ужаса мальчишек, подал им знак подойти.
Вася и Станислав решили, что их тоже расстреляют. Они заплакали.
- Komm mal zu{3}! - сердито крикнул офицер.
Полицаи направили на них автоматы:
- Быстро! Щенки!
Ребята подошли. Офицер сказал что-то и брезгливо ткнул пальцем в сторону убитого.
- Заройте, - перевел полицай.
Телега поехала, а Вася и Станислав остались около трупа. Пули разнесли человеку череп. Отворачиваясь и плача, мальчишки поволокли труп к круглой яме, которую строители противотанкового рва вырыли под пулеметное гнездо. Руками засыпали тело землей.
В другой раз Вася бежал на рынок выменять на молоко немного соли. У аптеки стояла толпа. Из мальчишеского любопытства он протискался в середину. Толпа шевельнулась и вытолкнула его в центр. И он увидел такое, от чего в ужасе стал пробиваться обратно.
Полицаи только что расстреляли здесь местных жителей Лейзера и Колова. Привели, заставили вырыть яму, лечь в нее. Сверху дали очередь.
Черная земля еще ходила над казненными... Сидел Вася дома, смотрел в окно. Была поздняя осень. Сады оголились и потемнели. На печи тяжело дышал простудившийся Иван. Отец и тетка Фросына во дворе убирали на ночь корову. И тут Вася увидел: к каолиновому карьеру вдалеке за постройками подъехала машина. Немцы вывели из нее арестованного в белой рубахе, поставили у обрыва. Солдаты построились в линию, вскинули автоматы. Звякнули стекла от залпа. Тело, позолоченное последними лучами солнца, мелькнуло в воздухе и почти без брызг, скрылось в воде, наполнявшей яму. В поселке потом рассказывали: пришел домой коммунист, а какой-то сукин сын выдал. Каолиновый карьер с наполненной водой бездонной ямой понравился немцам.
Однажды Вася работал с отцом в огороде. Григорий Филиппович тронул его за плечо.
- Поймали, - сказал он с сожалением.
Вася поднял голову. Мимо их дома немецкие солдаты и полицаи гнали к зловещему карьеру продавщицу магазина Клару и ее седых родителей. Муж Клары служил в Красной Армии в большом чине. Больше года прятали ее и стариков жители города. Все-таки полицаи выследили. Потом Мишка Леонтюк и Криворук Николай, которые по-прежнему приходили похвастаться перед ребятишками, рассказали:
- В городской бане накрыли. В недостроенной.
- А сколько мы зубов у них выдрали!
И протягивали потрясенным мальчишкам грязные ладони с чем-то желтым:
- Во! Золотые.
Нет, не пели больше в Турбове песен, как умеют их петь на Украине. Молодежь не устраивала веселых гуляний в парке. Даже детские игры потеряли свою радость. Черная, черная ночь опустилась на поселок...
8
