Она отвернулась. Ее гордость была повержена в прах. Маргарет больше не заботило то, что она выдала себя. В любом случае, было уже слишком поздно. Джордж не мог не понять по тому, как Маргарет отвечала на его ласки, что она, как и прежде, хочет его. Слезы затуманили ей глаза. Она услышала шум позади себя и обернулась.
Джордж шел по направлению к входной двери. Прежде чем открыть ее, он повернул голову, чтобы бросить на Маргарет последний взгляд. Она зажмурилась, не в силах смотреть на него.
Когда дверь захлопнулась, Маргарет мысленно воскликнула: наконец-то я в безопасности! В безопасности? — тут же горько рассмеялась она. Боже правый, да теперь она никогда больше не будет в безопасности! Все внутри рвалось к нему, и в то же время она ненавидела себя за это.
Маргарет поднялась наверх и, войдя в ванную, закрыла за собой дверь. Ее так трясло, что несколько минут она простояла без движения.
Наконец она подняла голову и, посмотрев в зеркало, отшатнулась. Я похожа, с отвращением решила Маргарет, на ту, кем и являюсь на самом деле, — на женщину в крайней степени сексуального возбуждения.
По лицу ее струились слезы. Ее бросало то в жар, то в холод. Тело конвульсивно содрогалось.
Маргарет включила душ и, сняв одежду, брезгливо бросила ее на пол. Ее поразило то, что она, обычно помешанная на чистоте, настолько хотела мужчину, — пусть даже когда-то этот мужчина жестоко обидел ее, — что совершенно забыла о брызгах краски на коже, об испарине, которая сейчас медленно высыхала на груди, обо всем своем грязном, неопрятном виде.
Она встала под душ, радуясь мощной струе, бьющей по беззащитной коже, — словно каким-то образом, терзая свою плоть, можно смирить бунтующие в ней желания и неодолимую тягу к мужчине. Маргарет с ожесточением, невзирая на боль, скребла кожу, чтобы оттереть въевшиеся зеленые пятна.
Голову она также помыла и при этом не закрывала глаз, когда туда попадал шампунь. Это хоть как-то оправдывало струящиеся неиссякаемым потоком слезы. К тому времени, когда Маргарет закончила, ее кожа была ярко-розовой и сияла чистотой, а волосы скрипели со звуком, похожим на писк пойманной мыши.
Вот только внутри у нее было по-прежнему неладно. Нервы были натянуты как струны, и, казалось, ей уже никогда не удастся расслабиться. Она по-прежнему пребывала в смятении, испытывая отвращение к себе, и никак не могла постичь, что же все-таки произошло. Ведь если бы Джордж не остановился в тот момент…
Боже! Маргарет рванулась к полотенцу, выронила его, согнулась, чтобы поднять с пола, и только потом смогла обернуть его вокруг себя. Она вытерла волосы и причесала их, морщась, когда слишком резко дергала расческой.
Маргарет была так опустошена, так душевно измотана, что даже думать не могла о том, чтобы вернуться к прерванному появлением Джорджа занятию. Единственное, чего она хочет, — это укрыться от всего мира… От себя, слегка поежившись, подумала Маргарет, направляясь в спальню.
Она сбросила полотенце, нырнула под покрывало и, свернувшись клубочком на кровати, немедленно заснула.
Ее сон был неглубоким и беспокойным. Она без конца ворочалась и вскрикивала…
Когда спустя некоторое время Маргарет проснулась, комната тонула в сумерках… И в ней явно находился кто-то еще.
Она повернула голову и уставилась на мужскую фигуру, стоящую у окна.
— Джордж! — Маргарет не верила собственным глазам. — Как?.. Почему?..
Он подошел к ней.
— Я должен был вернуться. Ты оставила дверь открытой. Я поднялся сюда и обнаружил, что ты спишь. Нам нужно многое обсудить… Я должен кое-что сказать тебе, особенно учитывая то, что в будущем нам, видимо, придется время от времени общаться… как родителям Оливии. То, что я скажу, будет нелегко для нас обоих, но это поможет разрядить атмосферу.
Маргарет тряхнула головой. Она все еще спит или это происходит наяву? Знакомое острое предчувствие беды охватило ее. Нет, она бодрствует, и не требуется большого ума, чтобы понять, что привело Джорджа обратно… что ему потребовалось сообщить ей столь срочно.
О Господи, какая же она дура! Конечно же он должен был видеть, должен был понимать, какие чувства она продолжает испытывать к нему. И конечно же ему не терпится объяснить ей, что она ни капли его не интересует. Боже, ну почему она была так неосторожна, так легкомысленна? Зачем позволила своим чувствам втянуть ее во все это?
