Наступила пауза. Потом послышался мужской голос:
— Переходим к сообщениям из-за границы...
Ярослав выключил радио.
— Вот так штука! — воскликнул он. — Плавучий метеорит. Кто бы мог подумать, что это возможно!
— Как кто? — отозвался Андрей. — Неужели не помнишь?
Ярослав удивленно посмотрел на него.
— «Пустышки, Барбикен, один пустышки, — раздался веселый голос Мишеля Ардана. Барбикен, Мишель Ардан и Николь играли в домино».
— Постой, постой. Так ведь это... Да, да... «Снаряд весит всего-навсего девятнадцать тысяч тонн, — проревел пылкий секретарь „Пушечного клуба“, — а вытесняет он пятьдесят тысяч фунтов. И значит, должен всплыть на поверхность».
— Но погоди, — вдруг спохватился Ярослав, — ведь у Жюля Верна это снаряд, а не метеорит.
Он посмотрел на товарищей.
— Ребята, — произнес он торжественным тоном. — А вдруг это космический снаряд?
Андрей скептически покачал головой.
— Из пемзы? — возразил он.
— Пошли! — закричал Ярослав, хватая брюки. — Все равно теперь не уснем. Да и пора. Половина седьмого.
Но выбраться из дома удалось нескоро. Был объявлен субботник для уборки пансионата и прилегающей к нему части набережной. Все утро ушло на возню внутри помещений кафе и клуба, разместившихся в нижнем этаже; уборку разбитых стекол, мытье полов, починку уцелевшей мебели. Потом вышли на набережную, где работы оказалось еще больше — нужно было ликвидировать все последствия вчерашнего разрушения. Словом, освободились только к полудню. После работы захотелось купаться. Потом — обедать. И только около двух часов они очутились на набережной сочинского порта. Девушки остались дома — продолжать свои сборы.
Тысячи людей толпились на набережной, особенно там, откуда можно было видеть внутренний рейд. Юрий обладал острым зрением. Как только ему и его товарищам удалось пробраться к мраморному парапету набережной, он сейчас же увидел огромное ржаво-бурое тело, торчащее куполом из воды около мола. Даже рядом с гигантским белым корпусом теплохода «Кавказ» метеорит своими размерами производил внушительное впечатление. Медленно скользящий вокруг метеорита катер с группой пассажиров был меньше его в несколько раз.
— Братцы, — сказал Ярослав, щурясь через очки. — А ведь в лодке, кажется, наши.
Юрий всмотрелся с жадным любопытством.
— Да, верно, — сказал он. — В лодке семь человек. Двое в морской форме. А пятеро — это, наверное, та комиссия, о которой утром мы слышали по радио. Узнаешь вон того, с бородкой? Это наш — заведующий — кафедрой биоэлектроники профессор Тенишев. Рядом с ним, маленький толстый, в белой шляпе, тоже наш — профессор Фирсов с кафедры петрографии геологического факультета. На переднем месте, рядом с водителем, вероятно, председатель комиссии профессор Акримов. А сзади него — должно быть, два остальных члена комиссии.
Катер остановился. Видно было, как крохотные фигурки пассажиров переместились к борту, вплотную разглядывая и ощупывая поверхность метеорита. Глуховатый стук растаял в теплом воздухе — очевидно, метеорит ударили чем-то тяжелым. Толпа на набережной откликнулась на странный звук гулом взволнованных голосов.
— Идемте, братцы, хватит, — сказал, наконец, Андрей. — Больше уж мы ничего не увидим. Будем ждать вечерних сообщений.
Они протиснулись сквозь напирающую толпу, выбрались в сквер и направились на Приморский проспект к остановке автобуса.
— Ребята, это снаряд! — уверенно сказал Ярослав. — В нем, наверное, есть полость. Иначе он бы затонул.
— А ты когда-нибудь видел, как держится на воде кусок пемзы? — возразил Андрей. — Что же, в нем тоже должна быть полость?
— Брось ты свою пемзу, — отмахнулся Ярослав. — А форма?
— Ну, если это форма снаряда, то что же тогда называть просто большим камнем?
Они спорили всю дорогу, привлекая внимание пассажиров автобуса. После вчерашних волнений все были настроены благодушно и с шумным сочувствием обсуждали гипотезу Ярослава. Юрий не участвовал в споре. По когда он представлял себе бурый обгоревший метеорит, плавающий около мола сочинской пристани, весь его здравый смысл начинал колебаться перед мальчишеской фантазией товарища.
