— Ты не веришь в Бога?
— Странный вопрос для разговора двух учёных, — усмехнулся Яков. — Как ни странно, верю. Он не раз меня спасал, вытаскивал за шкирку из таких передряг, что вспомнить страшно. Я верю в Него так, как не верит ни одна набожная бабулька, которая не пропускает ни одной службы и стоит вечерами в платочке перед иконами со свечой в руке, нашёптывая молитвы. Но в церковь я не хожу и этим барыгам с кадилом не причащаюсь. Я как-то предпочитаю общение с Ним без посредников.
— Почему же Он это допустил? Ведь мы же — дети Его! — Даша выпила рюмку водку, даже не закусив.
— Он это не допустил. Он это создал. А ты — всего лишь десница Божья!
— Если это так, то за что Он нас наказывает?
— Причин масса. А как бы ты поступила, если бы в твою любимую лабораторию пришёл сотрудник, который стал нарушать порядок экспериментов, путал пробирки, напивался?
— Уволила бы, конечно! — не раздумывая, возмущённо ответила Даша.
— Ну, вот и Он нас уволил. Перепутали мы Ему все пробирки, — улыбнулся Яков, — Человеческий разум не готов постичь всей гармонии природы. Каждая Тварь Божья совершенна. Но человеку хватает наглости пытаться усовершенствовать Совершенство. И мы, как пьяный сантехник с разводным ключом, лезем в сердце адронного колайдера, будучи на 100 % уверенными, что, уж, без нас там точно не разберутся.
— Это камень в мой огород? — спросила Даша.
— И в мой тоже! — улыбнулся Яков.
Но ведь уничтожать своих детей за нерадивость жестоко! — Даша категорически не хотела принимать логику Якова.
— Даша! Ты библию читала? — тихо спросил Яков, — Тогда ты знаешь, что Он и за меньшие грехи наказывал смертью. Содом и Гоморра в сравнении с клубом «Адам и Ева», что на проспекте Вернадского, песочница в детском саду.
Даша последнюю шутку не поняла. Она никогда не была в ночных клубах Москвы, но вполне могла поверить Якову, что такие клубы в Москве есть.
— Откуда у тебя пистолет? — неожиданно спросила Даша после некоторой паузы.
— Если я скажу, что в Москве всем эпидемиологам выдают табельное оружие, ты мне поверишь?
— Нет.
— Тогда варианта два. Либо ты ошибаешься, либо я не эпидемиолог, — Яков снова разлил водку по рюмкам.
— Ты очень хорошо разбираешься в механизмах распространения болезней, — Даша машинально приняла логическую цепочку Якова, — значит ты — эпидемиолог. Ты — отличный эпидемиолог.
— А отличным эпидемиологам положено табельное оружие, — закончил мысль Даши Яков.
Даша понимала, что не получила ответ на свой вопрос, и Яков её просто запутал. Но усталость и хмель не позволили ей искать ошибку в логической цепочке из трёх пунктов. Да и, в конце концов, не окажись у Якова пистолета, а Якова рядом в нужный момент, где бы она сейчас была?
— Ты их убил? — тихо спросила она.
— Один убежал. Двоих да. Убил.
— Как это ужасно! — Даша снова выпила, чтобы не позволить хмелю уйти и оставить её один на один со страшными воспоминаниями.
— Нет худа без добра! — ответил Яков, вставая. — Пойду, пройдусь. Проверю обстановку вокруг дома.
— Какого добра? — опешила Даша.
— Ты же сама хотела мозг инфицированного человека изучить. Теперь у тебя их целых два! — сказал Яков, выходя за дверь.
Стоило Якову закрыть за собой дверь, как на колени Даши прыгнул её любимый кот Макс. Он никогда не любил гостей, как и сама Даша. Но в отличие от неё обладал привилегией их не встречать и не показываться им на глаза.
Даша взяла кота на руки и подошла к окну. Яков стоял на крыльце и с кем-то разговаривал по телефону.
— Это Яша, Масик. Сегодня он спас мне жизнь! — сказала Даша, нежно гладя своего Макса. Рукой она почувствовала, как кот вздрогнул и напрягся. Она посмотрела на него. Макс, не отрываясь, смотрел ей прямо в глаза. От этого пристального взгляда у Даши пробежал по спине холодок.
— Территория проверена. Мин не обнаружено, — улыбаясь, сказал Яков, заходя в дом.
— А это, наверное, твой легендарный мужчина по имени Макс, у которого я должен тебя отбить?
Кот на руках Даши повернулся к Якову, взъерошил шерсть и издал дикий устрашающий вой. Яков даже опешил от неожиданности.
— Успокойся, Масик! Плохой дядька. Только ты будешь навсегда в моём сердце, — залепетала Даша, — иди ко мне, я тебя поцелую.
