— Зачем? Разве ты в них не веришь?
— И да, и нет. Вот почему мне надо подумать.
Сьюзи кивнула.
— Я понимаю. — Она как раз доела шоколадный пирог, после чего вновь пошла в спальню и включила телевизор.
Гарви прошел вслед за ней.
— Ну разве ты поняла меня? Почему ты всегда говоришь мне, что понимаешь?
Она пыталась сосредоточиться на телеэкране и помотала головой.
— Выключи ты этот чертов ящик! — не выдержав, заорал Гарви.
— Не кричи на меня!
— Тогда послушай меня. Ты видишь, как я достаю вещи из воздуха, и говоришь, что понимаешь меня. Я взял из воздуха кусок шоколадного пирога, и ты говоришь, что понимаешь меня. Я сам не понимаю, а ты говоришь, что понимаешь.
— Так уж получается, Гарви. Люди летают на Луну, и я знаю об этом ничуть не больше твоего, но уж такова наука. Думаю, это очень хорошо, что ты умеешь доставать предметы из воздуха, но разобраться в этом вряд ли сможет даже самый большой компьютер.
— Так чего же ты все время твердишь, что все понимаешь?
— Я понимаю только то, что тебе надо хорошенько обо всем подумать. Посидеть дома и поразмыслить.
Гарви закрыл дверь спальни, вернулся в гостиную и задумался. По сути дела, он впервые за всю свою жизнь серьезно задумался о прошлом. Его голова переполнилась мыслями. Большинство из них оказалось откровенным воплощением его давнишних разочарований. Если бы кто-нибудь сказал Гарви днем раньше, что на пятьдесят процентов он состоит из кипящей массы разочарований, он с жаром отверг бы обвинения. Теперь эта сторона жизни предстала перед ним в самом неприкрытом виде. Гарви был разочарован своей жизнью, работой, домом, женой, своим прошлым и своим будущим. Он никогда не хотел становиться бухгалтером — это вышло как-то само собой. Он всегда мечтал жить в большом, просторном загородном доме, а сам ютился в жалкой квартире с тонюсенькими стенами на шестом этаже огромного дома, выстроенного на скорую руку. Его прошлое было скучным и бесцветным, а будущее не сулило никаких перемен к лучшему. Его жена?..
Он подумал о своей жене. Не то чтобы он не любил Сьюзи; он ничего не имел против нее, он просто не слишком высоко ценил свои с ней отношения. Сьюзи была невысокой, темноволосой и довольно привлекательной женщиной, но Гарви так и не смог припомнить, что и как заставило его жениться на ней. Всю жизнь он заглядывался на крупнотелых блондинок. Он обожал высоких, полногрудых, красивых блондинок. Он мечтал о таких женщинах, он оборачивался, завидев их на улице; он думал о них, ложась спать и пробуждаясь ото сна.
Сейчас он тоже представлял себе такую женщину. Вдруг на лице Гарви появилась улыбка: его осенила новая идея. Он приподнялся в кресле, пристально посмотрел на дверь в спальню. Там гремел телевизор. Гарви выпрямился.
— Была не была! — сказал он.
Это был уже новый Гарви Кеплмен. Он расправил плечи.
— Высокая, светловолосая, красивая… — прошептал он и заколебался, столкнувшись со слабым сопротивлением рассудка. — Черт с ним, с рассудком!
Он вытянул перед собой обе руки, и женщина появилась так неожиданно, что Гарви даже не сумел удержать ее, и она упала на пол, громко стукнувшись головой о паркет. Перед Гарви лежала прекрасная пышногрудая блондинка, нагая и… мертвая.
Гарви замер, не сводя с нее глаз.
Дверь спальни распахнулась, и на пороге появилась Сьюзи, которая тоже застыла на месте.
— Что это?! — воскликнула она.
Ответ напрашивался сам собой. Гарви сглотнул слюну и склонился над блондинкой.
— Не трогай ее!
— Кажется, она мертва, — безнадежно произнес Гарви, — надо посмотреть, так это или нет.
— Кто она такая? Откуда она взялась?
Гарви обернулся, и их взгляды скрестились.
— Не может быть!
Гарви утвердительно кивнул.
— Нет. Не верю. Эта? — Сьюзи подошла к крупнотелой блондинке поближе. — В ней семь футов росту, ни дюйма меньше. Гарви, какой же ты гадкий!
Гарви незаметно для Сьюзи коснулся тела женщины прямо под огромными грудями. Она была холодна, как замороженная рыба.
— Ну как?
— Она холодна, как дохлая макрель, — мрачно ответил Гарви.
— Пощупай ее пульс.
— Она мертва. Взгляни на ее глаза, — он пощупал пульс. — Пульса нет.
