Разрушители Миров - страница 14

И что бы они сказали, если бы узнали, что Мелора, ждущая от меня ребенка, на время родов была помещена в медицинское отделение землян? Я это уже слышал. Я старался сохранить это в тайне и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы убедить ее семью, но все-таки кое-что просочилось. Даже если бы мы любили друг друга, теперь это все в прошлом. Мелора даже не захотела разговаривать со мной, когда я последний раз посетил ее и самое худшее заключалось в том, что я даже не обиделся на нее. Она только холодно посмотрела поверх моей головы и сказала, что семья, как всегда, будет послушна воле Хастуров. И я понял, что все понимание которое было между нами еще пару месяцев назад, теперь исчезло.

Было легко проклясть всех женщин, но я не должен забывать, что женщины, любившие меня, находились под чудовищным гнетом - это относилось ко всем женщинам, которые имели несчастье любить .Хастуров, даже к самой Благословенной Кассильде, моей стократной прапрабабке, во всяком случае, так гласит легенда.

И ни малейших угрызений совести за это проклятое самосожаление.

Он вздохнул, попытался улыбнуться и сказал Данило, шедшему рядом:

- Теперь мы знаем, какое уродство плодилось на протяжении ряда лет.

- Не считая того, что мы получаем кусок хлеба с маслом отнюдь не за то, чтобы слушать,- пробормотал Данило.

Толпа раздалась, чтобы пропустить их. На пути к автомобилю Регис заметил в толпе любопытных чью-то поднятую руку. Брошенный камень? Он услышал яростные мысли:

- Наш господин, Хастур, пленник землян?

- Как он позволил им отрезать его от его народа, каким образом?

- Раб?

- Пленник?

- Хастур!

Все это бушевало в его мозгу. Полетел камень. Регис застонал и закрыл лицо руками. Летящий камень вспыхнул в воздухе и исчез в рое искр. Толпа испустила тихое - Ахх!

Прежде чем страх и удивление прошли, Регис и его охранники поднялись по ступеням к спецавтомобилю. Внутри машины Регис бросился на сидение и заметил, ни к кому не обращаясь: - Проклятье, я могу только сидеть и выть.

И он знал, что все это повториться на посадочном поле Арилина: охрана, ворчащая толпа, рев и, может быть, даже летящие камни.

Но он ничего не мог поделать с этим.

Далеко на востоке от Торгового Города землян поднимались горы Килгард, а по ту сторону их Гиад и Хеллерсон; за хребтами и ущельями, на склонах, густо поросших лесами, жили люди и нелюди. Человек мог месяцами бродить там, так никогда и не достигнув конца лесов и гор.

Однажды, серым дождливым утром на город обрушилась катастрофа. Группа людей, закутавшись в грязные, разорванные, обгоревшие меховые накидки, спускалась по склону горы к руинам деревни. Стены каменных домов все еще стояли мокрые от дождя и мутно-белые, почерневшие останки обгоревших домов окружали эти стены. К этому еще уцелевшему приюту и направлялись люди.

Позади них находились мили обгоревшего леса, из которого, несмотря на дождь смешанный с ледяной крошкой, все еще поднимались клубы дыма. Тяжело дыша и шатаясь от усталости, они вошли под крышу и один из них бросил на пол полуобгоревшую тушу оленя. Он мотнул головой, и одна из усталых женщин в кофте и накидке из поврежденного огнем и дымом меха, вышла вперед и подняла тушу. Мужчина устало сказал:

- Лучше свари, что осталось, пока мясо не испортилось, Этой зимой нам не придется есть слишком много мяса.

Женщина кивнула. Она слишком устала, чтобы разговаривать. У задней стены на меховых шкурах возилась дюжина ребятишек - пестрая куча подушек и старой одежды.

Некоторые с любопытством поднимали головы, когда взрослые люди приближались к ним, тщательно отгораживая их от холодного воздуха, но ни один из них не издал ни звука.

Все они последние две недели повидали слишком много.

Женщина спросила:

- Что-нибудь спасли?

- Полдюжины домов на краю Леса Старых Листьев. Мы вынуждены жить в доме, где уже живут четыре семьи, но мерзнуть нам не придется. В Лесу Надерлинг больше нет никаких укрытий.

Женщина судорожно сомкнула глаза и отвернулась.

Один из мужчин сказал: - Наш дед мертв, Марилла. Нет, он не погиб в огне. Он вместе со всеми хотел бороться с пожаром, хотя я умолял его не делать этого. Я сказал, что сделаю все и за себя, и за него. Потом его сердце отказало. Во время ужина он умер.