Видел обоих Атридов, дымящихся кровью в обители царской;
Видел Гекубу, и сто невесток ее, и Приама,
Кровью своею воздвигнутый ими алтарь обагривших.
Вдруг пятьдесят сыновних брачных чертогов, надежда
Стольких внуков, и стены, добыч многочисленных златом
Гордые, пали – пожаром забытое схвачено греком.
Знать пожелаешь, быть может, царица, что было с Приамом.
Видя падение града, видя пылающий замок,
Видя врага, захватившего внутренность царского дома,
Старец давно позабытую броню на хилые плечи,
Сгорбленный тягостью лет, чрез силу надел, бесполезный
Меч опоясал и в сонмы врагов пошел на погибель.
В самой средине царских чертогов, под небом открытым,
Был великий алтарь; над ним многолетнего лавра
Сень наклонялась и лики домашних богов обнимала.
Там с дочерями сидела Гекуба. Напрасно – укрывшись
Робко под жертвенник, словно как стая пугливая горлиц
В грозу под ветви, – кумиры бессмертных они обнимали.
Вдруг царица одетого бронею младости бранной
Видит Приама. «Куда ты, бедный супруг (возгласила)?
Что ополчило тебя? К чему безрассудная бодрость?
Ныне такая ли помощь, такой ли защитник Пергаму
Нужны? Пергама не спас бы теперь и великий мой Гектор.
С нами останься, Приам; алтарь защитит нас,
Или умрем неразлучны». Сказала и, руку супругу
Давши, старца с собой посадила на месте священном.
Вдруг из убийственных Пирровых рук убежавший Политос,
Сын последний Приама, сквозь копья, сквозь сонмища вражьи,
Вдоль переходов, пустыми чертогами, раненый, мчится;
Быстро за ним сверкающий Пирр с неизбежным убийством
Гонится… близко; нагнал, достигнул железом; пронзенный,
К лону родителей кинулся юноша, в страхе пред ними
Пал, содрогнулся… и жизнь пролилася потоками крови.
Тут закипело Приамово сердце. Сам погибая,
Он не стерпел толь великого горя и гневно воскликнул:
«О, чудовище! Боги тебе, святотатный убийца,
Боги – если живет в небесах правосудная жалость —
Мзду ниспошлют; по заслуге получишь награду, губитель,
Ты предо мной моего растерзавший последнего сына!
То ли Ахилл, от тебя названьем отца поносимый,
Сделал с Приамом – врагом? Он, краснея, почтил униженье
Старца молящего; дал схоронить мне бездушное тело
Гектора – сына и в Трою меня отпустил безобидно».
Так он сказал и копье бессильное слабой рукою
Бросил; оно, ударяся в медь, зазвеневшую глухо,
Тронуло выгиб щита и на нем без движенья повисло.
Яростно Пирр возопил: «Иди же с поносной отсюда
Вестью к Пелиду-отцу; не забудь о бесславных деяньях
Пирра поведать ему; теперь же умри». Беспощадно
Он перед жертвенник дрогнувший старца повлек; сединами
Шуйцу, облитую кровью сыновней, опутал, десницей
Меч замахнул и в ребра до самой вонзил рукояти.
Так совершилася участь Приама; так он покинул
Землю, зревши добычей пожара Пергам и паденье
Трои, некогда сильный властитель народов, державный
Азии царь… и великое тело на бреге пустынном
Ныне без чести лежит, обезглавлено, труп безымянный.
Тут впервые мне ужас предчувствия душу проникнул:
Я обомлел; я о милом старце родителе вспомнил,
Видя, как дряхлый ровесник его, под рукой беспощадной,
Царь издыхал; я вспомнил о сирой Креузе, о доме,
Преданном греку во власть, о судьбине младенца Иула.
Взор обращаю: нет ли со мною сподвижников ратных?
Все исчезли; одни, утомленные битвою, с башни
Прянули в город; другие отчаянно кинулись в пламень
Я один уцелел. И вдруг в преддверии храма
Весты, робко-безмолвную, скрытую в темном притворе,
Вижу Тиндарову дочь: при зареве ярком пожара
Светлым путем я бежал, все оку являлося ясным.
Там, опасаясь троян, раздраженных паденьем Пергама,
Злобы данаев и мести супруга, отчизну и Трою
Купно губящая Фурия, жертвенник Весты объемля,
В храме, богам ненавистная, тайно сидела Елена.
Вспыхнуло сердце во мне; отомстить за погибель отчизны
Рвется мой гнев; истребить истребленья виновницу жажду
«Ей ненаказанной Спарту узреть! в родные Микины
Гордой царицей вступить, торжествуя! увидеть супруга
Дом родительский, чад, окруженной прискорбной толпою
Дев илионских и пленных троян!… А Приам уж зарезан,
Троя горит и Дардания целая кровью дымится!
Нет! того не стерплю! пускай не великая слава
Женоубийце, пускай для него беспохвальна победа —
