— Ой-ой. Я уже вижу, что происходит. — Моя голова повернулась назад, когда я услышала голос своего брата. — Глубокий вдох и шаг, сестренка. Глубокий вдох и шаг.
— Я знаю, как ходить, Роб, но спасибо за помощь, — сказала я.
Он пожал плечами, улыбаясь, глядя вперед на группу парней.
— Я шел перед тобой, поэтому подумал, что тебе может понадобиться помощь.
Я закатила глаза со смехом.
— На самом деле я шла перед тобой, большое спасибо.
— Да, верно, — сказал он с насмешкой. Он обнял меня за плечо и притянул к себе. — Ты отвечаешь за свой ход, — сказал он мне в волосы. — Скажи это.
— Я отвечаю за свой ход, — сказала я, глубоко вдохнув. — Что я буду делать без тебя, когда перееду?
— Легко, — сказал он, опустив руку и наклоняясь, чтобы посмотреть на меня. — Не переезжай.
— Ха-ха, — сказала я, улыбаясь ему. — Ты знаешь, я не собираюсь отказываться от этой работы.
Роб глубоко вздохнул.
— Я просто говорю, если ты со мной — ты мой близнец, и, если ты уедешь, ну, ты не будешь.
Я засмеялась, отталкивая его от себя.
— Ты такой глупый. Мы всегда близнецы.
Мы направились к толпе; слова Роба дали мне силу, необходимую, чтобы держать голову высоко. В моей жизни было время, когда я ненавидела быть близнецом. Несмотря на то, что у меня не было сестры-близнеца, с соответствующей одеждой и всей конкуренцией, которая исходила от этого, я чувствовала себя подавленной. Чаще всего это было мимолетное чувство, потому что в конце концов никто не понимал меня так, как мой брат, и я не была уверена, связано ли это с близнецами или это было просто дело брата и сестры в целом, но я была рада иметь его. Вот почему, когда у меня появилась невероятная возможность делать фотографии для журнала в Нью-Йорке, я действительно много думала об этом. Два года назад я бы ухватилась за эту возможность, но мне казалось, что чем старше я становлюсь, тем более важной становится для меня семья и мысль о том, чтобы оставить их позади, была уже не так привлекательна, как раньше.
— Эй, Мия, ты выглядишь прекрасно, — сказал Оливер, как только мы дошли до них.
— Благодарю. Ты выглядишь чертовски горячо, но что тут удивительного? — сказала я, заставив всех рассмеяться. Всех, кроме одного. Тот, кто причинял боль моему сердцу каждый раз, когда я смотрела на него, поэтому я старалась не смотреть на него.
— Готов пожениться? — Роб спросил Оливера, который блеснул ему самой большой улыбкой, которую я когда-либо видела.
— Я уже женат, но да, я готов жениться на ней снова, и снова, и снова, — сказал он, вызывая стон от Виктора.
— Пожалуйста, остановитесь на этом. Я боюсь, вашего следующего комментария, и я действительно не хочу, чтобы этот день был разрушен для всех нас.
— Ты получил подарок? — спросила я, игнорируя просьбу Виктора и добавляя масла в огонь, когда Оливер начал громко хихикать.
— О, да. Спасибо, что сделала их. Я собираюсь заставить ее повторить образы некоторых из них, — сказал он.
— Какие образы? О чем вы вообще говорите? — спросил Виктор, потому что его любопытство не знало границ.
— Будуарная съемка, которую я сделала для Элли, — ответила я. Роб начал кашлять рядом со мной, Дженсен добавил: «Хорошо, этого достаточно», но Виктор просто смотрел на меня в замешательстве.
— Будуарная съемка, — сказала я. — Ну ты знаешь… сексуальные фотографии?
— Моей сестры? — он практически кричал. — Окей. Мне жаль, что я спросил.
Увидимся у алтаря!
Мы все рассмеялись, наблюдая, как он отступает от разговора. Он остановился только, чтобы поздороваться с Софи и предложить ей свою руку, а затем выстрелил в нас убийственным взглядом.
— Это моя реплика, — сказал Оливер. — Сначала я должен пойти. Где моя мама? — спросил он, глядя на меня.
— Я понятия не имею, — ответила я, оглядываясь вокруг.
— Вот она! — Роб указал на маму Оливера, которая вошла с незнакомым мужчиной и другой женщиной.
— Вот это картина, которую я думал никогда не увижу, — сказал Оливер, когда он направился к ним. Дженсен усмехнулся, когда посмотрел на них, и я клянусь, что почувствовала, как мои внутренности задрожали.
— Это его отец? — Роб спросил Дженсена.
