Наудачу я решила посетить мистическую дверь. Адреналин играл в моей крови, когда я повернула к лестнице. Тем временем я уже достигла второго этажа, сердце мое стучало. Прекрати трусить, уговаривала я себя. Все в норме. Я сделала несколько глубоких вдохов и, отключив мыслительные способности, на автомате направилась к указанной двери. Рукой постучала в дверь. Ну и дела, это же моя рука.
За дверью ощущалось движение. Кто-то изнутри смотрел на меня в глазок. Морелли? Я была уверена в этом. Воздух врывался в мои легкие, пульс мучительно бился в горле. Что я делаю? Бывшая продавщица дешевого дамского белья. Что мне было известно о поимке убийц?
Не думай о нем, как об убийце, убеждала я себя. Думай о нем, как о крутом парне. Думай о нем, как о мужчине, который сбил тебя с пути, а затем описал подробности на стенах мужского туалета в магазине Марио. Я закусила губу и послала неуверенную улыбку человеку по ту сторону глазка, твердя про себя, что ни один крутой парень не сможет сопротивляться желанию пойти навстречу такой демонстрации бесхитростной тупости.
Промелькнул еще момент, я почти могла услышать, как он мысленно чертыхается, споря с собой, разумно ли открыть дверь. Я провела пальцем волну на глазке. Это был эксперимент, не угроза. Это означало, я – мягкая и пушистая, и знаю, что ты здесь.
Щелкнул засов, дверь резко открылась, и я оказалась лицом к лицу с Морелли.
Его поза была пассивно-агрессивной, в голосе слышалось нетерпение:
- Что нужно?
Он был массивнее, чем я его помнила. И более сердитый. Глаза запали, линия рта цинично изогнута. Я искала мальчишку, который мог бы убить из-за страсти. Но подозревала, что мужчина, стоящий передо мной, способен убить с профессиональным хладнокровием.
Я выдержала момент, выравнивая голос, чтобы сказать заведомую ложь.
- Я ищу Джо Джуньяка…
- Ошиблись квартирой. Здесь такого нет.
Я изобразила смущение. Послала слабую улыбку.
- Извините… - Сделала шаг назад и навострилась улизнуть на лестницу, когда до Морелли дошло.
- Господи Боже! - сказал он. - Стефани Плам?
Мне знаком был этот тон, и что он выражал. Мой папаша обычно использует такой же, когда застает пса Смалленсов, поднимающим лапу над его кустами гортензии. Будь деликатнее, сказала я себе. Начни прямо сначала, будто не было между вами потерянной любви. Это облегчит мою работу.
- Джозеф Морелли, - сказала я. - Вот так сюрприз.
Его глаза сузились.
- Да. Почти такой же сюрприз как, когда ты поцарапала меня машиной своего папаши.
Заинтересованная в том, чтобы избежать конфронтации, я почувствовала потребность объясниться. Но не ощутила в себе обязательства проделать это убедительно.
- Это был несчастный случай. Нога соскользнула.
- Это не было несчастным случаем. Ты перепрыгнула чертов бордюр и скинула меня на тротуар. Могла меня прикончить. - Он высунулся из-за косяка и оглядел холл. - Что на самом деле ты здесь делаешь? Ты прочла обо мне в газетах и решила, что моя жизнь еще недостаточно дерьмовая?
Мои планы испарились в вихре негодования.
- Меня не заботит твоя дерьмовая жизнь, - понесло меня. - Я работаю на кузена Винни. Ты нарушаешь залоговое соглашение.
Хорошо сделано, Стефани. Прекрасный самоконтроль.
Он ухмыльнулся.
- Винни послал тебя притащить меня?
- Думаешь, это забавно?
- Да, вот именно. И должен сказать тебе, я наслаждаюсь хорошей шуткой, потому что последнее время мне было не до смеха.
Я могла его понять. Если бы я смотрела на потерю двадцати лет жизни, мне тоже было бы не до смеха.
- Нам нужно поговорить.
- Говори быстрей. Я тороплюсь.
Я осознала, что в моем распоряжении около сорока секунд, чтобы убедить его сдаться. Ошарашь его, подумала я про себя. Взывай к семейной чести.
- Как насчет твоей матери?
- А что с ней?
- Она подписала залоговое соглашение. Взяла обязательство в $100,000. Заложила дом. И что она скажет людям, что ее сын Джо струсил?
Черты его лица ожесточились.
- Ты теряешь время. Я не собираюсь возвращаться под опеку. Они запрут меня и выбросят ключ, а пока будет идти процесс, у меня превосходный шанс отдать концы. Ты знаешь, что случается с копами в тюряге. Ничего хорошего. И если хочешь знать неприглядную правду, ты последний человек, кому я позволю сорвать куш. Ты переехала меня чертовым «бьюиком».
