Народу в столовой находилось немного. Владимир встал в очередь из трёх человек. Крайний, слегка пьяненький мужичонка механизаторской внешности, попытался завязать разговор с «кэпом», но Владимир уклонился. Он устал от напряжённого марша по горным дорогам. Сейчас хотелось скорее добраться до аэропорта, купить билет на завтрашний утренний рейс и заснуть, если повезёт, в аэропортовской гостинице, а если нет, то прямо в зале ожидания на скамейке.
Время наплыва посетителей, видимо, миновало и на кассе, и на раздаче управлялась одна средних лет женщина. Правда, в некотором отдалении от стойки, там, где размещались котлы и электроплиты, находилась ещё одна работница столовой. Она стояла спиной к залу и мыла бидоны из-под молока. Что-то знакомое в её большой, обтянутой синим сатиновым халатом, фигуре Владимир уловил сразу. Вымыв очередной бидон, она обернулась… Это была Катя, и в то же время вроде бы и не совсем она. Шесть лет назад она тоже казалась крупной, но в то же время удивительно грациозной, с плавными жестами, округло-мягкой… Сейчас это была мощная, кряжистая молодая женщина «стахановского типа». Бросалось в глаза, как сильно она раздалась, прежде всего в плечах и спине, так что сзади… Нет, на мужика она не походила, но на спортсменку, толкательницу ядра или метательницу диска, вполне. Нежные мягкие движения сменились уверенными, резкими, сильными. Она как пушинки поднимала порожние сорокалитровые бидоны, переворачивала их и укладывала на специальные стеллажи для сушки.
Человек в форме, стоящий в очереди, не мог не привлечь её внимания: не прерывая работы, она задержала на нём свой взгляд… Она подошла к нему, когда он съел примерно половину первого блюда, наваристого тёмно-красного борща, щедро забелённого сметаной.
— Приятного аппетита… Мы, кажется знакомы? — Катя улыбалась, но её глаза уже не излучали былой радости, доброжелательности.
— Спасибо. Присаживайтесь Катя, — Владимир ощущал некоторую неловкость, он никак не ожидал, что она вот так, запросто явится к нему за стол. Немногочисленные посетители столовой с интересом посматривали на них. Катя же держалась раскованно, даже с некоторым вызовом — она сильно изменилась не только внешне.
— Что-то долго вы у нас не появлялись, — Катя говорила спокойно и громко, не таясь.
— Да, так вот вышло… Я ведь далеко служу, сюда только в командировки приезжаю, — Владимиру было неудобно и есть, и разговаривать, к тому же он почему-то испытывал чувство необъяснимой вины.
Катя уловила его состояние и попыталась помочь:
— Володя, вы не стесняйтесь, ешьте, у нас тут хорошо готовят.
Владимир, словно находя в еде некий выход из неловкой для него ситуации, вновь принялся за борщ… Он очень хотел её спросить… но не решался, ведь судя по всему мечты Кати шестилетней давности не осуществились.
— Как ваши дела?… Гляжу, у вас две звёздочки прибавились… поздравляю.
— Угу… Спасибо, — поблагодарил, проглатывая очередную ложку Владимир. — Хотя поздравлять меня особо не с чем. Это всё ерунда, вышел срок, присвоили звание, — он покосился на свои погоны и пренебрежительно махнул рукой. — Где сидел там и сижу, капитан на капитанской долж— ности, в академию не пускают, — он, прочувствовав ситуацию, специально не скрывал свои проблемы, чтобы Кате было не так неприятно поведать о своих неудачах, в чём он не сомневался.
— Вы, наверное, уже женаты? — по тому, как она слегка побледнела, можно было предположить, что это сейчас самый важный для неё вопрос, но Владимир, уткнувшись в тарелку, этого не заметил и ответил довольно буднично:
— Да, уже четвёртый год, сыну два года.
Катя на мгновение напряглась, замерла… и заговорила с нарочитой весёлостью:
— А я уже и замуж успела сходить и развестись, и тоже сына родила, — она безразлично рассмеялась, не обращая внимания на жующих за соседними столами. Владимир чувствовал фальшь, но спросить, что же с ней такое приключилось, почему она оказалась посудомойкой в столовой, не решался. Он то и дело озирался, стесняясь громкоголосия собеседницы. Когда, доев борщ, он стал прятать глаза уже в гуляш, она сама напомнила ему об их единственном свидании:
