Но вот наступил перерыв. Мы подошли к группе рабочих, поздоровались, назвали себя.
— Товарищи, к нам фронтовики прибыли, подходите поближе, побеседуем с ними, — громко, на весь цех закричал молодой рабочий, которого мы видели перед этим у нагревательной печи. Со всех концов огромного цеха потянулись десятки кузнецов, штамповщиков, слесарей и токарей. Каждый поочередно жал нам руки.
— Рассказывайте, как там у вас на фронте дела, — снова заговорил молодой рабочий. — Сначала вас послушаем, а потом и о своих делах поведаем.
Я коротко рассказал о настроениях солдат–фронтовиков, о деятельности солдатских комитетов, о целях нашего приезда в Петроград.
— Пора кончать войну. Всем она осточертела — вам на фронте, а нам здесь, в тылу, — произнес один из рабочих, как бы подводя итог моему рассказу. Его слова были встречены гулом одобрения.
— А сколько у вас на заводе большевиков? — поинтересовались мы.
— Все наши рабочие за большевиков. Есть, конечно, несколько меньшевиков и эсеров, но они не в счет, — сказал кузнец. — Их болтовне мало кто верит.
— Неладно как–то получается, — заговорил молчавший до того Василий Сукачев. — Вы готовитесь разгонять Временное правительство, а на фронте офицеры ведут агитацию против рабочих и большевиков. Кое–кто верит их брехне. Присылайте к нам своих агитаторов, а то как бы не было беды. Направят нас опять, как в пятом году, против рабочих, тогда поздно будет…
— А сами вы что же, овечками прикидываетесь? — перебил его пожилой мастеровой с пышными седыми усами. — Не слушайте офицеров, не поднимайте оружия против своих братьев рабочих.
Бодрое, боевое настроение рабочих было лучшим доказательством того, что они безгранично верят большевикам, Ленину, готовы в любой момент подняться на борьбу за подлинно народную власть Советов. На Балтийском заводе мы договорились о необходимости лучше информировать фронт о революционных событиях и настроениях в тылу. Рабочие обещали поставить этот вопрос в ЦК и Петроградском комитете большевиков.
Несколько часов провели на Обуховском заводе. Его рабочие, как и балтийцы, дали нам наказ — смелее и решительнее разоблачать клевету офицеров на большевиков, сплачивать свои ряды для борьбы с буржуазией. Теперь все мы окончательно поняли, с кем нам по пути, кто друг и кто враг революции.
— Пусть только попробуют офицеры взять нас «на пушку», мы сумеем дать им отпор, — сказал рабочим–обуховцам член делегации от артиллерийского полка Славин.
Мы единодушно поддержали его.
Вечером вместе с группой рабочих нам удалось пробраться в Таврический дворец, где заседал Петроградский Совет. Устроились на заполненной до отказа галерке. С трепетом и волнением разглядывали сверху полукруглый зал, где сидели депутаты.
На возвышении заняли свои места члены президиума. Началось обсуждение вопроса о так называемом «займе свободы». Один за другим на трибуну поднимались эсеры, меньшевики. Все они ратовали за «заем свободы», за продолжение войны.
«Война до победного конца!» — повторяли в один голос ораторы. Слушая их, мы мысленно задавали вопросы: «Чьими руками вы собираетесь воевать, господа? Почему вы сами отсиживаетесь здесь, в роскошных дворцах, не посылаете на фронт своих сыновей? Почему требуете денег на войну с народа, а не хотите расстаться со своими богатствами?»
Наконец слово было предоставлено депутату–большевику. Когда он громко произнес: «Ни одной рабочей копейки на продолжение войны!», на галерке загремели бурные аплодисменты. В зале поднялся невообразимый шум. Председательствующий, размахивая звонком, безуспешно призывал к тишине. Воспользовавшись непредвиденным перерывом в заседании, мы вышли на улицу. На площади увидели толпы возбужденных рабочих, чиновников, студентов. Здесь также обсуждался вопрос о займе, но обсуждался по–своему. Жаркие споры порой переходили в потасовки.
Приложив немало усилий, выбрались из толпы. Было уже поздно, но мы, не сговариваясь, направились к особняку Кшесинской. Там и провели ночь, удобно расположившись в мягких креслах.
* * *
Все последующие дни своей питерской командировки мы почти не покидали штаба большевиков. Несколько раз встречались с членами ЦК, снова и снова рассказывали им о настроениях солдат на фронте, слушали их указания о том, как лучше организовать политическую агитацию среди фронтовиков.
