— Relax .[129]
После «Эль биготе» они сначала прогулялись на пляж. Посидели там на небольшой стенке неподалеку от паромного причала, встретили самое начало сумерек, когда вода из синей становилась серой, а потом черной. На другой стороне вспыхнул маяк.
I’m not going back.
На террасе, когда им второй раз принесли кофе с зеленым ликером, он рассказал ей начало, а затем на стенке причала — все остальное.
Обычный визит к врачу. Общая усталость, следы крови в моче — возможно, чисто возрастное. Но это было уже everywhere .[130] В печени, в легких, где его только не было. Смерть. I’m a dead man .[131]
Врач дал два месяца. Может, три. Дома он ничего рассказывать не стал, лег пораньше спать. Без сил. К тому времени он уже согласился на участие в фильме, так, безделица, stupid science fiction shit [132] о людях, которые после ядерной войны возвращаются из космического путешествия на обезлюдевшую Землю и которым предстоит возрождать жизнь на планете.
— Можно было отказаться, но я подумал: а ведь это выход. Как-никак два месяца в Испании, никто ничего не заметит. Ни тебе больниц, ни аптечных ароматов дома, да и дочка не будет спрашивать, когда папа поправится. Последние роли в кино высшими достижениями в моей карьере не назовешь, а уж эта, наверное, будет низшим достижением, зато денег — целая куча. Там всегда куча денег. Им от этого бо́льше пользы, чем от забот об умирающем старом козле.
— Но разве это не странно? — спросила Мириам. — Вот так, не попрощавшись…
— Для меня каждый день — прощание. Каждый день от восьми до восьми пятнадцати, L.A.-time ,[133] мне звонит Шаннон. Перед уходом в школу. А сегодня я ошибся, подумал, что ей надо в школу, а сегодня ведь воскресенье. Когда у меня съемки, она наговаривает что-нибудь на автоответчик. По-разному. We stay in touch .[134] До последней минуты. Хоть я и не знаю, когда она наступит. И не знаю как. Suicide is not an option ,[135] это не для пятилетней. Я должен просто исчезнуть, но не пропасть без вести. Пропасть без вести никак нельзя. Скажем, был найден. Скоротечная болезнь, мгновенная смерть. Найден мертвым. Know what I’m saying? [136]
В темноте Мириам только кивнула, не проронив ни слова.
— Они обе еще молоды. И они справятся. Любовь к старику всегда сопряжена с таким риском. Я живу одной мыслью: воспоминание должно остаться красивым. Без всяких там соплей и хрипов в полутемной комнате, когда Шаннон приходит из школы. Я хочу красивой памяти из альбома с фотографиями. А когда она позднее пойдет в кино или в видеотеку, то сможет всем сказать, что вот этот храбрый капитан на мостике торпедного катера… ее папа.
— Да.
Луч маяка каждые четыре-пять секунд пробегал по застывшей черной воде. Они сидели рядом, не касаясь друг друга.
— Ты хоть чуточку понимаешь, что я имею в виду? Или я совсем того? Не стесняйся, скажи, если считаешь, что я рехнулся.
— У меня тоже есть дети, — сказала Мириам.
На ночном столике зазвенел мобильник, и она проснулась. Прищурила глаза, но так и не смогла разглядеть, который час показывали электронные часы в телевизоре. Через щелку между шторами в комнату пробивался дневной свет. Утренний.
— Алло?
Брюс Кеннеди лежал на боку, спиной к ней. Простыня соскользнула ему до пояса. Спина представляла собой настоящий ландшафт. Темные участки перемежались светлыми, прыщики, родинки, ямки, шрамы — кожа старая, но не противная, грубоватая, как невыбритый подбородок.
— Мама.
— Алекс! Ты где? Который час?
— Мы дома, мамочка. Вообще-то нам пора в школу.
Мириам раздумывала, не встать ли ей сейчас и не продолжить ли разговор из соседней спальни, но решила остаться.
— А папа? Где он?
— Он еще лежит на постели.
От нее не укрылся нюанс — в или на постели.
— Подожди, ты сказал на постели? — Она старалась, чтобы голос звучал естественно и непринужденно — так обычно говорят с детьми, если те вдруг увидели по телевизору то, что им бы видеть не следовало. Эти дяденьки ужасно злятся друг на друга.
— Да так просто, — ответил Алекс.
— Что так просто?
— Он, мам, прямо в одежде.
— Понятно.
В этом «понятно» сквозило легкое недоверие, почти неслышный знак вопроса, закравшийся сюда потому, что она не могла поверить, как это Бен сейчас, в половине девятого утра (?), одетый лежит на их постели.
