Размышления о войне и о книге В. Суворова «Ледокол» - страница 4

[Речь Ленина на собрании ячеек Московской организации РКП(б) 26 ноября 1920 г.]. Л. Д. Троцкий в 1919 году предлагал сформировать конный корпус для броска в Индию, так как, по его мнению, путь на Запад пролегал через Афганистан, Бенгалию и Пенджаб. Соратнику Ленина, И. Подвойскому, принадлежит высказывание о том, что «одно должно претворяться в другое так, чтобы нельзя было сказать, где кончается война» [Павлова, 2007, с. 193]. Но почему же в их зашибленную революцией голову не пришла простецкая мысль, что на постоянное ведение войны не хватит послушных людишек, не только в России, но не собрать и со всего мира. Да и нет такого народа на земле, согласного воевать всю свою жизнь, не считаясь с немыслимыми лишениями и потерями. М. И. Тухачевский писал в июле 1920 года: «Война может быть окончена лишь с завоеванием всемирной диктатуры пролетариата» [Тухачевский, 1964, с. 258]. Тоже зашибленный революцией! А знаменитый чекист Ф. Э. Дзержинский добавлял: «Мы идём завоёвывать весь мир, несмотря на жертвы, которые мы ещё понесём» [Борисов, 1919]. Читая их высказывания о будущем Россиипоражаешься, как же они поразительно были похожи друг на друга, – как патроны в обойме трёхлинейки. Давайте запомним, что никто из них ни при каких обстоятельствах не говорил тогда об улучшении жизни своего народа в разорённой гражданской войной стране, о его невообразимой нищете, голоде и детской беспризорности. (Однако следует отметить, что, невзирая на разруху и голод, Ф. Э. Дзержинский в 1921 году издал приказ ВЧК № 23, в котором в частности, говорилось: «Положение детей, особенно беспризорных, тяжёлое… Три года напряжённой борьбы на фронтах [Гражданской войны] не дали возможности, сделать всего необходимого для обеспечения и снабжения детей и окружения их, исчерпывающей заботой… И Чрезвычайные комиссии не могут оставаться в стороне от этой заботы. Они должны помочь всем, чем могут, советской власти и в работе по охране и снабжению детей». Далее в приказе указывались конкретные задачи. В них входили: обследование фактического положения дел на местах; проверка выполнения декретов о детском питании и снабжении и изыскания мер и способов к их выполнению; помощь в отыскании лучших зданий, их ремонте, снабжения топливом… Всё так, было такое просветление в их головах, но они готовы были ради мировой революции сгубить свой народ и страну без всякого сожаления, которым они, скорее всего, никогда не страдали.) В. И. Ленин в то время о судьбе поверженной в разруху России мыслил конкретно и масштабно, считая, что Россия для большевиков лишь плацдарм для завоевания всего мира путём организации революций в каждой стране. Захватить Россию и бросить все её ресурсы на захват и завоевание всего мира. Такова была главная цель большевиков, перед Октябрьским вооруженным переворотом. Их к этой цели вели мировой сионизм и масонство, которые строили свои планы мирового масштаба, рассчитанного на сотни лет, что подтверждают события XIX и XX столетий. Образ Ленина коммунисты превратили во всемирного идола, наделив его неслыханной добродетелью, окутав паутиной лжи, и правдивую информацию о нём наш народ до сих пор не знает. Это касается всей его жизни от рождения до смерти. Зря мы подзабыли пророческие высказывания А. С. Пушкина, который в трагедии «Борис Годунов» отметил черты русского народа следующими словами: «Живая власть для черни ненавистна, они умеют любить только мёртвых…» Уверенно подтвердим сказанное великим россиянином, что это мы «проходили» в своей новейшей истории. Вызывает «восхищение», что мёртвый вождь ещё недавно указывал нам, что мы идём правильной дорогой в светлое будущее, но в очередной раз жестоко ошибся.

Наша искривлённая история помнит, как в октябре 1917 года, после захвата власти большевиками, во главе поверженной страны встал человек, который был ярко выраженным интернационалистом-международником и откровенным русофобом. Его глумливые и издевательские выражения по отношению к России и русскому народу «красной нитью» проходили через все его речи, беседы, выступления, письма. Самая знаменитая и «крылатая» его фраза, брошенная в разговоре с Бонч-Бруевичем: