— Но ты и сам не веришь, что нам это удастся?
Он резко мотнул головой. Честный, как всегда.
— Ты хочешь, чтобы я превратилась в ту жуткую ведьму, высвободила силу, которую вообще не стоит выпускать в мир. Я не смогу этого сделать. Не смогу так жить.
Его зрачки расширились, как при болевом шоке. До скрежета стиснув зубы, он обхватил ладонью мой затылок. Вторую руку он сжал в кулак с такой силой, что металлические рукавицы заскрипели, и хриплым голосом спросил:
— Помнишь, как Дурак послал тебе видение, в котором не было ничего, кроме мрака и руин?
Я кивнула.
— Ты тогда сказал, что я словно побывала в твоей голове. И спросил, действительно ли я думаю, что сны Смерти должны быть цветными.
— Sievā, когда ты находилась рядом, такими они и были. Неужели ты отправишь меня обратно в небытие?
Моё сердце сжалось, в глазах собрались слезы.
— Даже сейчас, твои слезы меня ранят, — он опустил руку и отвернулся, — я не могу... не могу здесь больше оставаться.
— Подожди, разве мы не можем просто поговорить? Неужели мы больше никогда не увидимся?
Он повернулся обратно ко мне.
— Думаешь, я смогу находится рядом с тобой? Зная, что надеяться не на что? Или тебе так нравится меня мучить? Как будто вечности несбыточных грёз о тебе было не достаточно?
Из глаз потекли слёзы.
— Я не хочу тебя мучить.
Чтобы придать себе уверенности, я сунула руку в карман и сжала коралловую ленту. Я решила вернуть её Джеку. Твёрдо решила.
Так почему же, расставаясь с Ариком, я чувствовала такую нестерпимую боль? Ошибочность. Я чувствовала себя разбитой на куски.
— Я просто никак не могу смириться с тем, что это прощание. Навсегда.
— О, нет, не навсегда, — прохрипел он с болью в глазах, — ты победишь в этой игре, жена, я об этом позабочусь. И ты веками будешь ждать моего возвращения.
Бросив на меня последний жадный взгляд, он сказал:
— Настал час расплаты за все мои убийства, Императрица. Сегодня часть меня умерла.
И ушёл.
Какое-то время я таращилась в пустоту, дрожа всем телом. Неужели я только что совершила самую страшную ошибку в своей жизни?
Арик Доминия был великолепным роскошным мужчиной, который любил меня больше всего на свете. Я тоже его любила. И знала, что буду любить всегда.
Одна любовь предназначена. Одна любовь бесконечна.
Я вышла в кромешную утреннюю тьму и в полном оцепенении направилась к Джеку. Я так отчаянно хотела, чтобы он обнял меня и прошептал слова утешения на французском языке.
И ещё мне хотелось выяснить, о чём они говорили с Ариком? О каких таких фактах?
Я вошла в его палатку...
У меня перехватило дыхание. Пусто? Ни походного рюкзака, ни книг. Я опустилась на колени и заглянула под кровать. Припрятанных запасов виски тоже не было.
Джек покинул меня.
На столе возле рации я обнаружила письмо. Задыхаясь от волнения и заливая лист слезами, я начала читать.
Эванджелин,
На рассвете я уезжаю с армией.
Я знаю, кого ты выберешь, и знаю, что это буду не я. Теперь, познакомившись с этим ублюдком, я должен взглянуть правде в глаза. Ты была с ним не потому, что он заморочил тебе голову. Ты была с ним потому, что хотела его больше, чем меня. Между тобой и Смертью есть что-то, чего я не понимаю. А мне пора научиться жить дальше, жить без тебя.
Вытащить твои шипы из-под моей кожи.
Но это не значит, что я не буду постоянно оглядываться в надежде, что ты бросишься за мной вдогонку. Или ждать, что ты возьмешь рацию и позовешь меня обратно.
Селена отправилась с нами. Она говорит, что мой отъезд заставит тебя ревновать и увеличит мои шансы. И мне не претит воспользоваться таким советом, peekôn.
Но я не очень-то на это надеюсь. Ты отправишься на восток на поиски последнего живого члена своей семьи. И когда ты найдёшь свою бабушку, то должна будешь обеспечить ей безопасность. Кочевая жизнь не для неё, да и не для тебя. В доме Жнеца вы будете защищены от опасностей. Спрячетесь там и пустите корни.
Лампы солнечного света, еда и безопасность. Звучит неплохо. Я хотел бы этого для тебя.
Потому что я люблю тебя.
Возможно, это мой самый достойный поступок. Достойный – формально, но болезненный, словно нож в сердце.
