— Слышь, мужики! По-моему, я ей понравился! — звонко шлепнул меня по органу с приключениями этот мускулистый индивид, а я снова огрела его своим деревянным оберегом, — Глядите-ка, уже прелюдия!
— Бель, а откуда ты ее взял? — мужчина, похожий на цыгана, в золотой рубашке, подозрительно прищурился на меня, явно оценивая и чему-то улыбнулся, — Здесь нет нашей веры, а она в папу верит.
Его лучезарная улыбка искушала меня. Дать ему в морду! Но я вежливо сдерживалась.
— Кстати, да, — согласился с ним мужчина с разноцветными глазами, разливая вино по бокалам. Бррр! Страшный тип. Особенно правый глаз мне его не нравится! Тяжело ему анкету заполнять, графу «цвет глаз». — Ты не говорил, что собираешься в наш мир.
Ну, все! Попала, ты, Каролина! Как отмазываться будешь? Про белых-то сказать ничего нельзя!
— Да, я это… Мятеж в Несхеле гасил! Опять эти белые народ подбили! Прилетел я туда одного мечом чик, второму сапогом по репе хрясь! Ну, думаю, сейчас они у меня все обосру… — вдохновенно начал… Бель… Бельфегор, но его тут же перебил цыганенок… Попала ты Лина! По ходу это и есть те самые три брата — садиста, узурпатора.
— Короче, Бель! — прикрикнул на него… Кто же ты? Люцифер или Абаддон? Вот говорила мне мама: «Лина, библию читай! Пригодится!» Кто ж знал что настолько!
— Если короче, Люсь, то я раздал звездюли и пошел белых искать! Ну чтобы звездюль точного попадания и обширного поражение, с жизнью несовместимого, дать! — все так же радостно продолжил Бельфегор, а лица его братьев мрачнели на глазах… Неужели догадываются? Конечно, догадываются! Один из них Дьявол! Значит в золотой рубашке Люцифер… Дьявольски красив… Не поспоришь… А Бельфегор все еще продолжал громко вещать мне прямо в ухо, — Открываю дверь, а там эта шмакодявка! Хватает палку и мне прям по морде как саданет! Ух, хороша баба! Я и подумал, мало ли пригодится… Дай думаю возьму!
Я вспоминала, кто второй брат. Меня пугало его холодное спокойствие. Абаддон, кажется, демон, который ведет всадников Апокалипсиса. Что-то в стиле: «Увидел Абадонна — можешь больше не платить кредит!». Его приход нам обещают каждый год. Даже майя со своим незаконченным календарем! А он тут…
— И что? — с паузами произнес, получается, Абаддон, переводя попеременный взгляд с меня на Бельфегора. — Взял? Прям там что ли?
— Ну, как видишь! Даже донес! — огрызнулся Бель, почему-то разозлившись на Абаддона. У братьев что-то не клеится? А что именно?
— Да хватит вам! — отмахнулся Люцифер, отпивая из бокала и громко ставя бокал на столик, — Белечка, ты бы закинул ее к остальным, а? Пусть осматривается, осваивается! А мы пока поговорим. Мы тут столько их понатаскали — замок лопается!
— Ве-е-е-ель! — прогрохотал Бель, и в дверь почти тут же постучали и без разрешения вошел… Демон! нет, не так… ДЕМОН! и подойдя к Белю, поклонился, — Отведи к остальным! Только не порть! Экземпляр интересный! Чуть что, так по морде!
Демон кивнул и потащил меня за руку к двери, и, так бы волоком и тащил, если бы на него не рявкнул Бельфегор.
— Вельзевул! Я тебе что сказал? — угрожающе начал Бель, а бесцеремонный демон отпустил мой локоть и отошел на два шага, — Вот так и веди до покоев! Совсем распустились…
Мы шли по длинным и витиеватым коридорам. Я все время оглядывалась, пытаясь запомнить дорогу, но мы уже прошли их столько, что внутренний счетчик ступеней и поворотов сломался и восстановлению не подлежал. Палка была со мной и это немного обнадеживало. Каждый раз, когда я оборачивалась или сильнее прижимала к себе палку, демон на меня странно косился.
— Даже не думай сбежать, — заговорил Вельзевул, останавливаясь перед красивыми резными дверями и поворачиваясь ко мне лицом. Я еле сдержалась, чтобы не перекреститься и перекрестить его. Брррр… — Запомни, ты мне не нравишься. Я буду смотреть за тобой и не дам причинить вред Императору. Это твоя комната, заходи. Выходить без сопровождения не советую.
Я сделала опасливый шаг в роскошные покои, но через порог все-таки не перешагнула.
— Я — пленница? — напрямую задала я вопрос с вызовом посмотрев в глаза демону. Бельфегор приказал меня «не попортить», значит я могу немного понаглеть, — И что? Мне ни выйти, ни поговорить ни с кем нельзя?
