— Да, балда, — сказал парень и поежился. — Мне одеваться, что ли?
— Сам прийти не можешь? Няньки нужны?
— Можно и самому.
— Вот и придешь завтра утречком. А пока возьми этот вексель за свой геройский поступок.
— Ладно. — Парень сунул бумажку под матрац.
— Смотри не потеряй, и чтоб у меня больше ничего такого, — Сергеев щелкнул себя по толстому кадыку. — Ясно?
— Хорошо.
— Так завтра утречком, к девяти. Попробуй опоздать — всю шкуру сдеру.
Когда вышли во двор дома, Малыхин сказал:
— Мы в свое время не были такими.
— Всякими были… не замечали.
— И все-таки меньше хулиганили.
— Да и сейчас не много.
— Может быть, — не стал возражать Малыхин. — А что не замечали, так это верно, глупые были.
Он не заметил, как рядом прошла девушка, постукивая каблучками по асфальту.
— Смотри, хорошенькая, — толкнул Сергеев товарища.
— Кто?
— Вот эта краля.
Малыхин оглянулся и утвердительно кивнул головой:
— Ничего.
— Ты сегодня придешь?.. Приходи. Будет новенькая, познакомишься. Интересная девчонка. Ее Лида обещала привести.
— Наверно, нет. Меня хозяин приглашал порыбачить.
— Да и тут рыбка неплохая, — засмеялся Сергеев. — Приходи, как всегда, к восьми. Ну, мне сюда. Руки не подаю, — думаю, у Лиды увидимся…
И не попрощавшись разошлись. Идти домой Малыхину мимо рынка, и, вспомнив про Киселеву, он свернул с дороги и пошел по заросшей подорожником тропинке вдоль забора.
3
Он снимал узкую угловую комнату в доме старого металлурга, года два назад вышедшего на пенсию. Жил металлург вместе с женой и сыном, который сейчас работал на том же металлургическом заводе, в том же цехе и в той же должности, и во всем повторял судьбу своего отца. Ему было тридцать лет, а он был холост, и старик говорил:
— Успеется. Я сам женился только в тридцать два года.
И только в одном сын уступал отцу. Старик пристрастился незаметно к рыбной ловле, а сына эта затея не увлекала. Лишь иногда из уважения он ездил с отцом, но как-то они поссорились, и с тех пор старик не подходил к сыну с вопросом: «Ну как, махнем?» Он стал приглашать с собой Малыхина и непременно каждый раз по дороге на озеро жаловался на сына, а потом уверенно добавлял: «Ничего, выйдет на пенсию, тоже будет рыбачить. Я ведь раньше не баловался, некогда было, а сейчас душу отвожу».
Когда Малыхин вошел во двор, он не увидел старика, который обычно перед тем, как собраться, развешивал сети — подсушивал. Зато в доме было шумно, играла радиола, и как только Малыхин переступил порог, к нему метнулся старик, потянул к столу, на ходу объяснял:
— Извини, не поедем. Шурин в гости пожаловал. Вот, знакомься.
Он посадил Малыхина рядом с шурином, плотным и лысым человеком, налил вина. Малыхин посидел с полчаса, потом сослался на то, что ему нужно уходить. Его просили остаться, но не настаивали, и вскоре он шагал по вечерней умолкающей улице к знакомому дому подруги Сергеева.
— Я же говорил, он придет! — воскликнул Сергеев и в полутемном коридорчике шепнул: — Она просто жаждет тебя. Будь посмелее.
И, войдя в комнату, подвел Малыхина к девушке, которая сидела на диване и подыскивала пластинки.
— Варя. — Она подала ему сухую, горячую руку.
— Малыхин, — буркнул он.
— Пусть будет Малыхин. — Варя убрала пластинки, посадила его рядом, спросила, помолчав: — Вместе с Сергеевым работаешь?
— Да.
— О, это забавно… Ты не обижаешься, что я сразу на «ты»?
— Нет.
— Ну, я слушаю.
Пока он думал, о чем рассказать, к ним подбежал Сергеев, увлек на танцы, а потом они сели за стол. Разговор шел по пустякам, шутливый и сбивчивый, потом снова танцевали. Малыхин все время был рядом с Варей, и наконец вышло так, что они оказались одни на дворе, и там, у забора, в темноте, он обнял ее и стал целовать. Варя не сердилась и не удивлялась и сама повела его к себе домой, на чашку чая.
И уже в постели, потягиваясь и позевывая, Варя вспомнила, что он так ничего и не рассказал о своей работе, и попросила его об этом сейчас.
— Только что-нибудь веселое, а то я могу заснуть.
— Это можно, — согласился Малыхин и, конечно, вспомнил сразу про Киселеву, и уже с первой фразы он понял, что рассказ его будет смешным и забавным, — так он умел рассказывать только при секретарше Наде, — и Малыхин, увлекаясь, с нетерпением ожидал услышать Варин приглушенный смех, но его все не было. Малыхин, замолчав, взглянул на девушку.
