– Хотите освежиться, сеньор?
Опустив глаза, я увидел парня в большой потрепанной шляпе, он протягивал мне кувшин с холодным, аппетитным на вид напитком.
– Пальмовое вино, – пояснил он. – За мой счет. Ей-богу, очень холодное!
– Вино? – подозрительно переспросил я. – На ринге мне нельзя ни капли спиртного.
– Да что вы, сеньор, разве ж это спиртное? – уговаривал он. – Не крепче лимонада.
– Ладно, давай сюда! – согласился я и ополовинил кувшин единым духом. Пойло и впрямь оказался хоть куда, правда, со странным привкусом. Я прямо-таки ощутил, как живительная прохлада растеклась по всему телу, и велел парню поставить кувшин в тень помоста.
Он с готовностью исполнил просьбу и затерялся в толпе, а я откинулся на своем табурете, ощущая себя в полной гармонии с окружающим миром, и решил, что позволю Диего продержаться еще раунд. Тут как раз вернулся Джонни и сообщил:
– Они пытались зарядить его перчатку железякой, но я не дал. Как самочувствие, Стив?
– Отлично! – весело отозвался я, и в ту же секунду ударил гонг.
Покинув свой угол, я направился к Диего и вдруг ощутил нечто странное. Будто во мне что-то размешивали поварешкой. Казалось, я даже слышу бульканье варева. С первых же шагов я заподозрил неладное. Не знаю, с чем это можно сравнить... Может, с сочетанием землетрясения, взрыва динамитного завода и удара оглоблей по кумполу?
Все вокруг заходило ходуном, а шум толпы почти растаял где-то вдали. Я смутно помню несущегося с отчаянным блеском в глазах Диего. Он махал руками на манер ветряной мельницы, я уклонился от летящего ко мне кулака... Но уклонился не в ту сторону!
Бац! На секунду я уставился на собственный позвоночник. Затем взмыл в воздух и удивился – когда это Джонни успел починить аэроплан? Хрясь! Лежа на досках, я услышал, как взвыл, перекрывая гомон толпы, Джонни.
Рефери считал быстро, как только мог. Я слишком плохо соображал, чтобы уследить за испанскими цифрами, а потому решил не залеживаться. Поднялся и обнаружил, к своему ужасу, что на меня устремились два Диего. Я продырявил кулаком одного, но другой попал мне в голову, и я упал спиной на канаты. Отброшенный назад, я в отчаянии развел руки и схватился с обоими противниками. Мы плясали по рингу втроем под крики осатаневшей толпы, пока нас не развела в стороны пара судей. Выплюнув большой сгусток крови, я в отчаянии потряс головой и угостил убойным левым хуком одного из маячивших передо мной Диего. Но я снова ошибся противником. Страшный кулак боксера Тореадора мелькнул в воздухе, и я растянулся на пыльных досках.
Но я встал. Это мне всегда удавалось. Подниматься с пола – мой коронный прием. Диего дрался как безумный, орудовал правой, будто мясник топором, с сообразным ущербом для моей физиономии. Я мазал, как слепой. Но всякий раз поднимался с брезента и вскоре, в очередной попытке отбиться от Диего, услышал гонг.
Очнулся я на стуле в своем углу, где надо мной лихорадочно хлопотали Джонни и его брат-близнец.
– Что с тобой случилось? – проорали секунданты.
– Против меня выставили двух тореро, – ответил я и икнул. – Я могу отделать любого парня в Южной... ик! – Южной Америке, но двое – это нечестно!
– Ты пьян! – взвизгнул Джонни. – Только этого нам не хватало. Когда ты успел налакаться?
– Я не лакал ничего, кроме лимонада, – пробормотал я.
– Ты что, спятил?! Да от тебя несет, как от винокурни!
– Посмотри сам, – предложил я. – Кувшин там, под рингом.
Он нырнул вниз и простонал:
– Тупица! Знаешь, что это такое? “Гренадская молния”, ее секрет знают только местные виноделы. Слона уложит! Мы пропали! Я брошу полотенце!
– Не вздумай!
– Но ты спас меня от быка, и я не допущу, чтобы тебя прикончили!
Толпа сходила с ума, и вдруг кто-то потянул меня за брючину. Это был дон Рафаэль с посиневшим лицом. Он трясся и скалился, как разъяренный котяра. Могу добавить, что мое зрение раздвоило и его.
– Вижу, ты вздумал проиграть! – завопил он. – Хочешь выставить благородного дона Рафаэля Фернандеса Пизарро на посмешище? Видишь вон тех ребят? – Он указал на стоящую неподалеку шеренгу солдат с ружьями у ног. – Если ляжешь, – прошипел диктатор, – они тебя поставят к стенке!
