– Интересная история получается, – задумался я.
По ходу, в СССР даже жулики какие-то странные, кто же будет платить за выигрыш дороже номинала? Да еще так сложно организовывать процесс, ведь, если я правильно понял тетю Нюру, девушка-кассирша явно «в деле». Правда, радиомонтажницу сложно назвать ключевым сотрудником НИИ «Интел», но… выходит, не зря Анатолий читал нам с Катей инструктажи о соблюдении секретности? Добрались до тихого М-града шпионские страсти, начал кто-то особо умный вербовать сотрудниц? Впрочем, пусть с этим разбираются специалисты. Мне надо просто успокоить Анну Михайловну.
– Понятно все! – Я постарался пошире улыбнуться. – Сейчас я занят сильно, но зайдите после обеда, расскажу, что нужно делать.
Однако Анатолий, к которому я обратился за консультацией, лишь облегченно рассмеялся, едва дослушав до половины:
– Петр, ты разве не знал, что человек, выигравший пять тысяч, может без очереди купить «Волгу»?
– Нет… – удивился я. – Постой, ты хочешь сказать, что «Волгу» можно продать дороже шести тысяч?
– Именно! Не просто дороже, а тысяч за десять. Да еще с выигрышной облигацией никто не будет задавать вопросов, откуда у обычного советского завмага такие деньжищи![351]
Перед моими глазами «проявилась» сцена из еще не снятой «Бриллиантовой руки»[352], та, где подпольный «шеф» хвастался, что нашел на субботнике клад, сдал государству, а на премию в двадцать пять процентов купил по совету друзей автомобиль «Москвич». Когда в финале выяснялось, что вместо клада было найдено им же привезенное контрабандой золото, – меня занимал вопрос: зачем идти на серьезное преступление, а потом отдавать три четверти государству? Где вообще логика? И вот теперь все легко встало на свои места, разумеется, учитывая отличия «киношной» жизни от реальности.
– В общем, ничего криминального тут нет, – продолжил Анатолий, не дожидаясь, пока я рассортирую свои воспоминания. – Обычная спекуляция. Конечно, можно коллегам из ОБХСС дать наводку… Но они Анну Михайловну, чего доброго, зацепят. Ничего ей не будет, конечно, но потаскать могут.
– Стоп-стоп! – притормозил я размышления брата жены. – Ты не отправишь кого-нибудь из своих, чтобы посмотрели издали? Заодно приглядят, чтобы тетю Нюру не обидели?
– Можно… – Анатолий на секунду задумался. – По идее, это даже правильно будет. Потом отдадим материал коллегам, им знать не надо, за кем мы наблюдали. А в комитете корысть Анны Михайловны точно никому не интересна, разве что посмеются лишний раз или позавидуют удаче.
– Вот, другое дело! – обрадовался я. – Так говоришь, дешевле десяти тысяч отдавать облигацию не стоит?
– Разумеется, – подтвердил Анатолий. – Вообще, в Москве цена иногда долетает аж до пятнадцати тысяч, но обычно около двенадцати.
…На следующий день дело у Анны Михайловны вполне успешно сладилось. Хотя, несмотря на четкие инструкции, нормальную цену выжать из перекупщика ни она, ни дети не смогли, но все же семь тысяч пятьсот рублей – совсем не пять. Огромные, можно сказать, необъятные деньги для простого советского человека. И на троих сумма делилась хорошо. Так что до конца недели НИИ «Интел» обедал, не отходя от рабочих мест. Приготовленных тетей Нюрой пирогов с горбушей хватило всем.
Глава 11
Что может быть проще клавиатуры и дисплея?
Продолжение истории с монитором и клавиатурой не заставило себя долго ждать. Для явившихся за рецензией начинающих ученых был подготовлен сюрприз. А именно вместо доброго распития чая с пряниками, как это бывало обычно, я оставил их стоять у стола и толкнул настоящую речь:
– Пришли за решением? Долго думал, что со всем этим сделать. И знаете почему? – После художественной паузы я поднял расстеленный ватман с красиво вычерченным общим видом «макродисплея». – Вы же просто сменили обертку, оставив старую капиталистическую идею! А что говорил наш вождь, товарищ Ленин? «Брат, мы здесь тебя сменить готовы, победим, но мы пойдем путем другим!»[353] От вас я, страна и весь народ ждали прорыва, полета мысли, талантливых идей, а получили невыполнимый прожект! Вы инженеры или художники из редакции «Техники молодежи»? В общем… – Я поднял все листы перед собой, картинкой к ребятам. – Смотрите? Все хорошо видно?
