От кого же была позаимствована и распространена история об удивительной птице по имени Клобук, которая шла на службу к людям за миску яичницы, а что отнимала у одного, то дарила другому? Была она творением бартов или баудов? А может, готов?
Спрашивал Герман Ковалик и о том, откуда взялся у баудов жестокий обычай. Как говорят древние легенды, на Свиной лужайке, в месте, где сегодня не хочет расти ни одно дерево, они поставили себе огромную виселицу, и, если кому-то из них не удалось какое-то дело, тот сам вешался там со злости на весь белый свет.
Создали ли после ухода готов оставшиеся барты и бауды какую-нибудь новую племенную общность — неизвестно. Из сообщений разных купцов вытекало, что они перестали убивать маленьких девочек, но торговали ими, а также принуждали к распутству, особенно с приезжими гостями. Об этом должны свидетельствовать, по мнению Германа Ковалика, многочисленные находки куфических монет абашидов и саманидов.
Отгороженные от других племен лесами и болотами, бауды и барты, однако, не жили так спокойно, как могло бы показаться на первый взгляд. На основании многочисленных скандинавских саг, как, например, сага о мореплавателе Вульфстане, надо заключить, что не раз заглядывали в эти края кинги — а что они выделывали, нетрудно догадаться. На Мартов и баудов совершали набеги и племена с юга и востока. Поэтому чем дальше углублялся Герман Ковалик в историю этих двух племен, одновременно изучая историю других народов, тем отчетливее вырисовывалась в его воображении история человечества как картина постоянного влезания различных мужчин на различных женщин, неустанного смешения крови и семени. История человечества, утверждал Ковалик, совсем не напоминает тигель, в котором смешиваются различные крошки и вытапливается однородный металл. Она — как похожая на женское влагалище ступка, в которой неустанно движется пестик, похожий на мужской член. Нарисовал Ковалик эту ступку и этот пестик, показал на своем рисунке их многовековую работу, результат которой был очевиден, стоило проехаться через Скиролавки, Трумейки или съездить в Барты. Один имел монгольские черты и раскосые глаза, другой напоминал внешностью цыгана, тот — худого и светловолосого гота, еще кто-то мог бы без всяких трудностей пойти паломником в Мекку или Медину. Такой результат дала неустанная работа ступки и пестика.
Продолжая исследовательскую работу, связанную со своим трудом, Герман Ковалик наткнулся на кладбищах в Скиролавках, а также в Трумейках на старые надгробные камни с крестом, имеющим странную форму. Идя по этому следу, Ковалик вскоре пришел к открытию, сделанному еще раньше иезуитом Богушем: что в ХП веке земли бартов и баудов завоевали мальтийские кавалеры. Подтверждали этот факт не только мальтийские кресты на надгробных камнях, но и возведенные рыцарями замки из красного кирпича, и происходящие со времен, когда были сломаны обеты чистоты и бедности, многочисленные дворцы и усадьбы, а кроме этого — титулы мальтийских кавалеров, которые гордо носили владельцы тех дворцов.
Мальтийские кавалеры (а надо их отличать от настоящих мальтийских рыцарей, которые до сегодняшнего дня имеют свой центр в Риме, на Виа Кондуитти) не были родом, племенем, народностью или народом. Они обладали чем-то большим, чем принадлежность к тому или иному народу — то есть Мыслью и Идеей. Они говорили, что обычай сжигания останков противоречит правам природы, потому что то, что было сотворено Богом в определенном виде, в таком самом виде должно к нему вернуться. Наиважнейшей была для них, однако, их идея, которая приводила к ним многих сторонников. Идея эта заключалась в том, что в каждом человеке скрывается зло, а значит, лучше всего бороться со злом, убивая человека.
Как говорит легенда, сначала только три мальтийских рыцаря свили себе удобное гнездо в кроне старого вяза. Четыре года спустя, когда прибыли еще пять рыцарей, они выступили в большой поход и выигрывали битву за битвой, пока спустя полвека, уже в значительно большем количестве, не овладели целиком землями бартов, баудов, а также других местных племен. Они были немногочисленны, но зато превосходно вооружены и отлично организованы. Барты и бауды не имели, как мы знаем, никакой организации, отличались отвращением ко всяким вождям и королям. И потому покорились лучшему вооружению и лучшей организации. А поскольку мальтийские рыцари приняли обет чистоты и бедности, а кроме того, решительно брезговали телосожжением, то в отличие от готов они и не думали использовать здешних женщин. Всех баудов и бартов они вырезали мечами, невзирая на пол и достаток. С тех пор долгое время пустотой веяло из лесов и с берегов озер. Кто-то однако должен был кормить мальтийских рыцарей, строить для них замки и дворцы. Тогда они согнали на эту пустошь не то голландцев, не то немцев, не то славян и создали на этих землях совершенно новый народ. Время шло, ступка и пестик работали без передышки, все сильнее и усерднее, потому что мальтийские рыцари, отказавшись от обета чистоты, вскоре тоже стали пользоваться своими пестиками. Приезжий люд мальтийские кавалеры снова назвали баудами и бартами, наверное, для того, чтобы его по-прежнему обирать, облагать данью, гнать на работу. С тех пор снова вошло в обычай, что тот или другой подданный кривился только половиной лица и половиной лица улыбался, чтобы дать доказательство своего своеобразия и независимости. Новые барты и бауды, сознавая, что причиной поражения давних племен было отсутствие короля, впали в «комплекс короля», и каждый из них мечтал о том, чтобы стать королем. Но бауды хотели одного короля, а барты — другого, и никогда никакого короля они не выбрали, новее носились с этим намерением, то кривясь половиной лица, то половиной лица улыбаясь. Тем не менее в Трумейках из поколения в поколение все правил в своем дворце князь Ройсс, прапращур которого в годах 1469?1470, то есть в течение года, был даже Великим Магистром мальтийских рыцарей.
