— Я не высыпаюсь, а потом весь день чувствую себя измученной и будто бы в обмороке, — объяснила она.
Доктор увидел, что на озере Любиньски прекрасно выполнил поворот через корму.
— Я тоже в последнее время очень плохо сплю, — сказал он, окинув женщину рассеянным взглядом. — Я советую вам пройти обследование в поликлинике в Трумейках. Конечно, я могу выписать вам мягкие снотворные средства, но не стоит глотать что-нибудь подобное на отдыхе. Вечером вы должны читать какую?нибудь скучную книжку. Лучше всего про любовь.
Со стороны скамейки, где сидел Туронь, раздалось тихое бурчание. Доктор уже давно должен был бы знать, что он затрагивает небезопасную тему. Десять лет Рената всем вокруг без конца говорила, что она — особа, жаждущая большой и настоящей любви.
— Вы шутите, доктор, — широко улыбнулась Туронева и слегка пошевелила бедрами. — Книги о любви вовсе не скучные.
У пани Ренаты был большой рот с толстыми губами, она выглядела женщиной очень страстной; раз или два во время ее прежних приездов в Скиролавки доктор даже подумывал о ней в своем одиночестве, но неприятное недомогание, которое из-за нее получил молодой Галембка, отпугнуло его. Неглович понял остерегающее бурчание, извергнутое ее мужем, но, к сожалению, слишком поздно.
— Говоря о любовных книгах, вы, наверное, имеете в виду описания сексуальных перипетий двоих или троих людей. Такие истории сами по себе возбуждают всеобщий интерес. Зато изображение настоящей и большой любви бывает очень скучным. Спросите пана Любиньского, который уже долго пишет любовную повесть. Он натыкается на такое количество препятствий, что я сомневаюсь, закончит ли он когда?либо свое произведение.
— Люди вообще не много знают о любви, — вздохнула Рената Туронь. Шорты сильно впились ей в тело, но неудобно было лезть рукой между ног.
Она немного сдвинула шорты вниз и показала пупок — большой и очень глубокий. Он стал таким с тех пор, как она родила сына. Она не смогла, несмотря на все диеты, победить в себе странного процесса, в результате которого все, что она съедала, сразу откладывалось на животе в виде жира и делало пупок таким широким и глубоким, что он напоминал ушную раковину маленького ребенка.
Доктор остановил взгляд на ее пупке, потом снова стал смотреть на яхту писателя, маневрирующую на озере. Все говорило о том, что Любиньски направляет свою яхту к пристани доктора.
— Любовь, — начал Неглович, — это не одно какое-то великое чувство, как ошибочно об этом судят, это — целый большой комплекс чувств. Он складывается из стольких элементов, из скольких элементов складывается личность какого?либо человека. В любовной ткани заключены слои переживаний детства, периода сексуального созревания, впечатлений от чтения, а также свойств, сформированных в процессе воспитания. Нельзя недооценивать и некоторых генетических предрасположенностей, которые у каждой человеческой особи различны. В этом комплексе чувств некоторые элементы могут выйти на первый план и задать доминирующий тон, другие же скрываются в тени. Если бы кто?нибудь смог специальным скальпелем сделать препарат любовной ткани и окрасить ее, может быть, оказалось бы, что любовь каждого человека имеет свой цвет. Бывает любовь красная, желтая, зеленая, белая, бело?красная или серо?зеленая — представьте себе все цвета мира, вдобавок еще и перемешанные между собой. Поэтому, видимо, столько писателей говорят о любви хорошей или плохой, разрушающей или созидающей, любви безумной или рассудительной. Картина любви какого?нибудь человека — это отражение его личности. Поэтов в книге о любви недостаточно заявить, что кто-то кого-то полюбил, а тот ответил на его чувство, потому что, как я уже упоминал, мы имеем дело с целым комплексом чувств, с тканью из различных слоев, пережитого опыта, впечатлений, полученных во время формирования личности. Если кто-то изобразит все это честно и полно, он, по-видимому, заставит читателя скучать. К сожалению, вокруг этой проблемы наросло множество недоразумений, которые заключаются прежде всего в том, что любовь пытаются оценивать. Но можно ли розовый цвет ставить выше, чем коричневый или желтый? Это дело вкуса, разве не так? Почему же любовь до гроба должна быть лучше, чем та, которая длилась всего час? Все это зависит от черт личности. кто-то мстительный и долго помнящий обиду, наверное, будет долго скрывать в сердце свою любовь. Кто?нибудь другой так же легко забудет об обиде, как и о любимой женщине. Надо ли иметь к ним за это претензии?
