Перед глазами поплыли лучезарные, радужные картины. Маленький Димитрий... И добряк Константинопулос в битве за процветание своего крохотного ресторанчика... Вот будет сюрприз для них!
Рука неосторожно ткнула зубочисткой в десну - Амбериотис поморщился. Розовые видения будущего уступили место болезненным ощущениям настоящего. Кончик языка бережно коснулся ранки.
Он вынул блокнот - "Двенадцать часов. Улица королевы Шарлотты, 58". Потом попытался было вернуть прежнее настроение, но тщетно. Сознание сосредоточилось на короткой фразе:
"Двенадцать часов. Улица королевы Шарлотты, 58".
Завтрак в отеле "Гленгоури" подходил к концу. Мисс Сейнсбэри Сил болтала с м-с Болито - в ресторане им отвели соседние столики и они подружились уже на следующий день после приезда мисс Сил. Было это неделю назад.
- Знаете, дорогая, - проговорила мисс Сил, - но он действительно перестал болеть. Не тревожит ни чуточки. Думаю, я позвоню и отменю этот визит...
- Не глупите, моя дорогая, - отвечала ей новая подруга. - Вы пойдете к дантисту и покончите с этим раз и навсегда.
М-с Болито была высокой, внушительной женщиной с сочным грудным голосом. Мисс Сил было уже за сорок, ее неровно обесцвеченные волосенки клубились вокруг головы беспорядочными кудряшками. Одевалась она артистически небрежно, пенсне не удерживалось на носу. А уж какая говорунья она была...
- Но правда, - сказала она кокетливо, - ведь действительно не болит.
- Ерунда! Ведь только вчера вы меня уверяли в том, что даже заснуть не могли.
- Ну.., да, до некоторой степени. Но сейчас, думаю, нерв уже умер..,
- А раз так, то тем более надо сходить к врачу, - твердо парировала м-с Болито. - Мы все в подобных случаях норовим отложить на потом, но ведь это трусость! Надо решиться, моя дорогая! И покончить с ним.
С беззаботных губ мисс Сил, казалось, готово было сорваться нечто вроде: "Конечно, это же не ваш зуб..." Однако на деле она произнесла:
- Пожалуй, вы правы. И потом, м-р Морли такой аккуратный врач, никогда не делает больно.
***
Заседание Совета директоров закончилось. Все прошло гладко. Отчет был хорошим. Нареканий вроде бы быть не должно. Но что - то продолжало тревожить Сэмюэля Роттерстайна, какой - то нюанс в тоне председателя, явно не связанный с ходом совещания.
Тайная тревога? Впрочем, Роттерстайн не мог увязать это понятие с такой личностью как Алистер Блант - слишком уж бесстрастной, эмоционально холодной казалась ему натуру начальника. Самое воплощение "нормальности", эдакой типично английской холодности.
Может, печень? Она, кстати, напоминала временами о себе и самому Роттерстайну. Но Блант никогда не жаловался на печень - не было такого случая. Его здоровье было под стать крепкому уму и железной финансовой хватке.
И все же что - то здесь было не так... Пару раз рука председателя приближалась к лицу. И сидел он, осторожно подпирая щеку ладонью. Необычная для него поза. Кроме того, пару раз его лицо явно выражало раздражение.
Они вышли из зала совещаний и стали спускаться по лестнице.
- Может, вас подвезти? - предложил Роттерстайн. Блант улыбнулся и покачал головой:
- Меня ждет машина. - Он взглянул на часы. - Я уже не вернусь. - Он помолчал. - Дело в том, что я спешу к зубному.
Тайна перестала существовать.
Выкарабкавшись наконец из такси, Эркюль Пуаро расплатился с водителем и нажал кнопку звонка у дверей Дома № 58 по улице королевы Шарлотты. После недолгого ожидания дверь ему открыл веснушчатый парень в ливрее, с огненно - рыжими волосами и подчеркнуто серьезными манерами.
- Мне к м-ру Морли, - проговорил Пуаро.
В сердце его при этом теплилась наивная надежда на то, что Морли куда - то вызвали, что он нездоров или посещает пациента на дому... Тщетно! Парень отступил на шаг, приглашая Пуаро внутрь. Дверь за спиной издала сухой безжалостный щелчок.
- Ваше имя?
Пуаро назвался. Комната, куда его проводили, была обставлена спокойно, с хорошим вкусом и сейчас почему - то показалась Пуаро неописуемо мрачной. На полированном столике были аккуратно разложены газеты и журналы, на буфете стояли посеребренные подсвечники и декоративное блюдо. Камин украшали бронзовые часы и две вазы из того же металла, на окнах были синие портьеры, стулья пестрели восточной смесью цветов и птиц.
